Я замедлил шаг, когда заметил знакомое здание, и стал искать место, где можно припарковать велосипед. Бинго! Один был прямо под балконом Джульетты. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы подняться по пожарной лестнице и оказаться по другую сторону стеклянной двери. Я тщательно изучил планировку квартиры, так что теперь знал ее наизусть и мог ходить по ней с завязанными глазами.
Я прошел мимо безупречной, ярко-розовой спальни Рейны, легкими шагами продолжая идти по балкону. Тогда это была ее комната.
Феникс Ромеро. Никс. Проклятие моего существования. Девушка, которая стала центром моего мира.
Вот только ее не было в своей комнате.
Стеклянная дверь была приоткрыта, в воздухе пахло весенним дождем и чем-то еще.
Мой взгляд скользнул по каждому уголку. Ее шкаф остался открытым, на нем висели платья всех цветов и фасонов. На случайных поверхностях — комоде, тумбочке и даже зеркале — были стикеры Post-it с нарисованными на них музыкальными нотами.
Дверь открылась, и я скрылся в тени как раз в тот момент, когда она появилась в красных шортах и белой майке. Дверь за ней тихо закрылась, и какое-то мгновение она стояла неподвижно, не сводя глаз с того места, где я стоял за ее окном.
Мои плечи напряглись, и я замер. Она не шевелилась ни секунды — может быть, три — как будто чувствовала меня.
Но затем она подошла к своей кровати. Она стянула шорты с гладких загорелых бедер. Следом за ней последовала ее майка, и у меня перехватило дыхание, когда я увидел ее великолепное тело в одних трусиках и бюстгальтере. Кривые. Гладкая, бледная кожа.
Воспоминание мелькнуло. Слишком далеко. Слишком туманно. Поймай меня.
Я покачал головой, глядя на образы, мелькающие в моей голове. Вместо этого я сосредоточился на женщине передо мной. Женщина, которую я хотел.
Словно услышав мои мысли, ее влажные голубые глаза метнулись туда, где я стоял. Откинув одеяло, она легла, прижав свою изящную спину к матрасу.
Люди не часто меня шокировали. Но эта девушка, ей удавалось это делать на каждом шагу.
Прошла всего неделя с нашей небольшой стычки в клубе, но с тех пор она была частью каждой моей мысли и каждого вздоха. Как старое воспоминание, которое въелось в клетки моего мозга и отказывалось отпускать.
Мой взгляд снова остановился на ее стройной фигуре, ее темных волосах, раскинувшихся по подушке, словно темная корона вокруг ее головы. Ее полные губы были приоткрыты, глаза закрыты, румянец залил ее щеки.
Я наблюдал, как эти изящные пальцы скользнули к ее груди, касаясь их, когда она позволила одной руке провести по ее плоскому животу, в то время как другая ущипнула ее сосок, заставив ее спину выгнуться, а губы разомкнуться.
Через щель до меня донесся тихий всхлип, и мое сердце забилось в такт собственному ритму. Это был самый красивый звук, который я когда-либо слышал. Это было похоже на симфонию, которая овладела твоей душой.
Другая ее рука скользнула между ее ног, и я наклонился ближе, схватившись за края окна, чтобы заставить себя оставаться в тени, наблюдая, как она мастурбирует. Иисус Христос. Она была великолепна.
Под своей крутой внешностью она скрывала жестокость.
Самое главное, она была моей , нравилось ей это или нет. С этого момента она будет делать это для меня и только для меня. Даже если это убьет меня.
Запрокинув голову и закрыв глаза, она напоминала мне девственную жертву за грешника. Ее внутренняя поверхность бедер блестела, когда ее ноги раздвинулись, а рука нырнула в трусики, и мой разум вызывал в воображении всевозможные изображения ее розовой киски с рейтингом X. Легкий ветерок развевал прозрачную занавеску, слишком часто загораживая мне ее путь.
Но я не мог ухватить материал из страха, что она меня заметит. Поэтому я позволил ему течь взад и вперед, разнося по воздуху аромат ее возбуждения, от которого у меня потекли слюнки.
Ее спина выгнулась, и прядь волос упала на лицо. Она задыхалась, пот собирался над ее губами, которые умоляли о жгучем поцелуе.
Боже, посмотри на нее. Как я мог сопротивляться ей?
Ее тело вздрогнуло. Ее бедра отчаянно покачивались, сиськи подпрыгивали, когда она еще шире раздвигала ноги. Она умоляла, чтобы ее трахнули моим ртом, и, черт возьми, мне хотелось попробовать ее на вкус. Я провел языком по задней части зубов, жаждя ощутить ее вкус. Я готов поспорить на свою жизнь и все, что у меня есть, что на вкус она напоминала самое сладкое забвение.
Выражение экстаза на ее лице напоминало то, которое она носила, когда играла музыку. Как будто она чертовски преуспела в этом, катаясь ради удовольствия. Она откинула голову назад и застонала, пока ее удовольствие поднималось все выше и выше, пока она не достигла оргазма. Тихий звук ее хныканья был таким чертовски сладким, что меня пронзила дрожь.