Язли ужом заскользил по веткам вниз.
— Каюм! Слазь! Ещё ударит! — кричал он мне.
Я ринулся вниз, обдирая колени, руки. И когда встал ногами на землю, ноги у меня дрожали.
Джума хохотал.
— Ну как, познакомились со стервятником?
Мы отбежали подальше от дерева, сели передохнуть. Солнце, румяное, как чурек, уходило за горизонт. Мы стали рубить топорами старые пни. Сумерки сгущались, и скоро загорелись на небе звёзды. Мы заторопились к дому. Впереди шёл Джума. Я плёлся последним. Вязанки большие, тяжёлые. Тут ещё откуда-то взялся ветер. От каждого его порыва нас пошатывало.
Когда мы вышли на белую от пыли дорогу, я оглянулся назад и обмер. За нами во всю прыть гнались три волка.
— Волки! — прошептал я, но вместо того чтобы бежать, сел в пыль. Мои друзья метнулись было в стороны, но увидали, что меня нет, остановились, а потом подошли ко мне.
— Вставай! — крикнул Джума. — Где ты волков увидал?
Я открыл глаза и показал на чёрные шевелящиеся фигуры. Джума отважно бросился на них и ногой прогнал одного из «волков». Это был шар прошлогоднего перекати-поля.
Ночью мне не спалось. Было стыдно оттого, что я показал себя трусом. А ещё я всё время думал, что за человек Джума, хороший он или плохой? Подучил забраться в гнездо стервятника — стервятник ведь и глаза мог выклевать, но когда я остался на съедение волкам, он не бросил меня, а потом проводил до самого дома.
Так я ничего и не решил для себя в ту ночь.
Дружок мой Язли пошёл в школу. Мне Одному стало скучно. Однажды я даже пробрался в класс Язли и устроился на задней парте. Учитель начал урок, но увидал меня и выставил за дверь.
Язли был настоящий друг, он показывал мне буквы, рисуя их на песке, учил меня произносить их, писать, складывать в слова.
Как-то Язли взял меня на поле. Он помогал своей матери собирать хлопок. Мы шли вдоль арыка, когда увидали в небе цепочку журавлей. Язли схватил меня за руку, потянул, мы побежали на солончаковый холм. Задрав голову, Язли стал кричать журавлям:
— Журавли мои, сделайте круг! Журавли мои, сделайте круг!
И журавли действительно сделали над нами два круга и улетели.
Я был удивлён волшебной силой Язли.
— Вас этому в школе научили? — спросил я.
— Цок! Этому меня научил дядюшка Джакул. А в школе мы учили стих про уток.
И он прочитал стихи из хрестоматии.
Мы с Язли играли во дворе, когда мой отец приехал с базара. Он осторожно снял с ишака пёстрый хурджун — так у нас называют перемётную суму. В одной сумке хурджуна была тыква, какие-то мешочки, а в другой что-то большое, живое. Отец поставил это живое на землю и приказал: «Ложись!»
Рыжевато-красное существо с хвостом и висячими ушами послушно легло у его ног.
У отца дорога была далёкой, он устал, но был доволен.
— Сынок, — сказал он мне, — я тебе привёз охотничью борзую. Её зовут «Жек». Она умница, понимает человеческую речь.
Отец дал понюхать собаке нагайку и далеко бросил, за кусты.
— Жек, ищи! — собака стремглав бросилась исполнять приказ, нашла и принесла нагайку.
Язли увидел такое — и домой. Он привёл отца и дядю посмотреть на диковинную собаку, а скоро невесть откуда набежала толпа зевак.
Аннали-ага тотчас стал советовать отцу:
— Тангрыкули-ага, собаке следует укоротить хвост и уши.
— Верно говоришь, — согласно закивал головой темнолицый старик, — волк первым делом хватает собаку за хвост или уши.
Отец выслушал разговоры, снял шапку и, поглаживая наголо побритую голову, сказал:
— Братья мои, Жек — не волкодав, не его дело — драться с волками. Его дело — находить подбитую охотниками дичь: куропаток, перепелов, зайцев. Его сила в остром нюхе. Он за километр учует фазана.
Из толпы выступил мой друг Джума:
— Почтенный Тангрыкули-ага, говорят, что эта собака понимает человеческую речь, правда ли это?
— Верблюжонок мой, — улыбнулся отец, — хорошая охотничья собака не то что речь, она поглядит в лицо хозяина — и мысли его угадает. Жек ещё молод, но уже учён. Если я положу на землю ружьё и прикажу стеречь, он не отойдёт от ружья ни на шаг.
Джума снова не выдержал:
— У него две пары глаз, что ли?
— Над глазами у Жека подпалины, фальшивые глаза, чтобы дичь завораживать.
Целую неделю наш дом принимал гостей: люди аула приходили посмотреть на чудесную «четырёхглазую» собаку.
Я родился в 1930 году. В те годы сахар делали головками, но был он редкостью. За чаем мама давала нам по кусочку, величиной с косточку урюка, и всегда говорила: «Ешьте до крошки, не роняйте! Сахар подбросила нам добрая птица». Напившись чаю, мы усаживались вдоль стены дома, на солнышке и ждали добрую птицу. Маме она, хоть редко, но показывалась, а к нам так ни разу и не прилетела.