Ни капли дождя не упадёт на раскалённую землю до глубокой осени, а то и до весны.
Приехал к нам гость. Попросил показать пустыню. Поехали мы в «газике». Было жарко, хотелось пить. И вдруг гость сказал нам:
— Вы не туда едете! — Он показал на юг: — Видите, там озеро. Поехали купаться.
Мы переглянулись с шофёром, но спорить не стали. Через три часа шофёр наконец выключил мотор. — Хватит, — сказал он, — сегодня мы до этого озера не доедем.
Наш гость обиделся:
— Совсем немного осталось. Если устали, давайте я сам поведу машину!
Мы ехали ещё три часа и приехали на солончак. Озеро растаяло в воздухе.
— Это был мираж? — спросил наш гость.
— Он самый!
— Пить хочется, а вода в канистре железом пахнет.
Шофёр подозвал гостя к высокому, серому от зноя растению с метёлочкой на вершине. По всему стволу шли чаши-листья. В каждой из этих чаш было, пожалуй, по пол-литра воды.
— Джейраний водопровод, — сказал шофёр. — Они не то что мы — увидели мираж и погнались за ним сломя голову. Они за водой сотню километров могут отмахать, но уж выйдут точно.
Мы отведали джейраньей воды. Хорошая была вода, даже не очень тёплая.
Укусит тарантул — намучаешься, укусит фаланга — тоже радость маленькая, ужалит скорпион — помереть можешь. А каракурта недаром назвали каракуртом. «Каракурт» — это «чёрная смерть».
Что опасно для человека — верблюду нипочём. Но завидит верблюд колонию песчанок или сусликов — и в сторону. Нам, людям, они не страшны, а верблюду с подземным народом шутить нельзя. Провалиться, ногу сломать очень даже просто в их огромном доме.
Земзен, или варан, или пустынный крокодил, грозно щёлкает пастью, а подойдёшь к нему — бежит.
В жаркое время вараны забираются в черепашьи норы и ждут прохлады.
Бывают вараны длиной до полутора метров. Этот, когда сердится, начинает надуваться — пугает. Говорят, что такого сабля не берёт. Поедает варан грызунов, а балует себя птичьими яйцами.
Джик-джики — удивительная птичка. Птичка-невеличка. Гнездо себе строит не на дереве, не на земле, а в углублении, в заброшенном колодце или же в яме. Говорят, она боится, что на неё упадёт небо. Даже находясь в глубине, в своём гнёздышке, джик-джики спит, подняв лапки. Видимо, она хочет удержать небо, если оно вдруг всё-таки упадёт.
О всех обитателях пустыни рассказать трудно.
Живёт, например, здесь барханный кот. Живёт песчаная рысь.
Пролетает через пустыню множество птиц, но есть и оседлые. Сойка, пустынный воробей, филин, пустынный ворон… Но больше всего в этих краях любят индийскую майну.
Она из семейства скворцовых. Поёт весело, искусно. Майну приручить можно.
Говорят, у чайханщика Ибрагима жила в чайхане майна, которая встречала гостей фразой: «Ибрагим, михман гельды» — «Ибрагим, гость пришёл». А когда гость собирался уходить, птица напоминала хозяину: «Ибрагим. получи деньги».
Змей много в пустыне, но не все они ядовиты. Безобиден песчаный удавчик, безобидна серебряная стремительная стрела-змея.
А вот кобру, эфу, гюрзу надо стороной обходить. Правда, змееловы, наоборот, ищут в пустыне этих страшных, но очень нужных гадов. В последние годы змееловы жалуются: змей мало. Тревожный сигнал: змеиный яд излечивает многие болезни.
Живёт в Каракумах и гремучая змея. Иногда ночью можно услышать странный звон. И сразу всё настораживается в пустыне — гремучая змея вышла на охоту.
В пустыне встречаются целые леса. Их, конечно, немного, и очень уж они однообразны. Пустынный лес весь из саксаула. Корни саксаула достигают двадцати метров и питаются подземными водами. Древесина его очень твёрдая и служит отличным топливом. Саксаул даёт такой сильный жар, будто горит не дерево, а каменный уголь.
В пустыне много сюзена, кандыма, борджака, гребенщика, черкеза, ышкына и других растений. Корни ышкына раньше использовали вместо чая. Серпоносик песчаный заменяет людям сразу и чеснок, и горчицу, и лук. Сюзен — длинное, прямое и крепкое дерево. Но его ветви, как у плакучей ивы, опущены вниз. На верхушке пахучие, как у акации, цветы, только мелкие, фиолетовые. Белые цветы кандыма и красноватые гребенщика невзрачные вблизи, но издали необыкновенно красивы.
В Каракумах немало растений, приспособившихся к безводью. Например, селин растёт на вершинах песчаных холмов. Казалось бы, солнце должно спалить его раньше других. И верно, не всегда зелен он, но совсем не высыхает. Даже когда вырываешь его с корнем, он долго не сохнет. Корни его переплетаются, как моток ниток. А на кончиках корневищ — комочки земли. Корни выделяют клейкое вещество, к которому прилипает песок, и влага задерживается.