– Не мамкай, зачем зовешь маму? – Дав обхватывает меня сзади и лягает тренированной коленкой в спину. Она хоть и крошечная, может нанести телесные повреждения. Собаки начинают с лаем кружить возле нас, чтобы оценить обстановку и убедиться, что тут не происходит ничего серьезного.
– ДЕВОЧКИ! ТИХО! – вопит мама.
Мы никак не перестанем смеяться. Устав от хихиканья, продолжаем прерванный завтрак, толкая друг друга локтями и подначивая. И глубоко дышим, стараясь прийти в равновесие.
Я беру еще одно авокадо, разрезаю его крокодилью кожу и выковыриваю косточку. Перекатываю ее в ладони, как переросший каштан или каменный шарик для игры, весь лакированный.
О господи, чуть не забыла: мне говорили, что, вообще-то, косточка в авокадо – это самое вкусное. Вроде как ее нужно поджарить или обезводить, потом стереть в порошок, и это потрясающе. Только вот не знаю, что потом с этим порошком делают – посыпают кашу?
Нет, пора выбросить из головы такие мысли. Думать нужно о своей жизни как таковой. Типа, что есть мое существование для планеты. Я не хочу сама себя запугивать, но уйти из школы – это все равно что выйти из утробы матери во второй раз, и теперь… – я правда встречу настоящую реальность.
Хорошо бы от суперпищи можно было стать суперменом. Я бы тогда знала, какого рожна я хочу в этой жизни.
Шоколадная паста
Одна из моих дурных привычек связана с шоколадной пастой и банками. Часто так бывает, что у меня по всей комнате валяются банки с «Нутеллой», шоколадной пастой и арахисовым маслом, а из них торчит нож или ложка. Ну вас как медсестру это может обеспокоить, но не волнуйтесь. Я не свинья какая-нибудь, я вовсе не сижу и не вылизываю банки до дна, как коробочки с мороженым, – хотя, вероятно, могла бы, да только, боюсь, будет тошнить. На самом деле мне просто нравится, когда типа читаешь книжку или одеваешься поутру, между делом тянешься к баночке, откручиваешь крышку, а потом сладкий комок пристает к зубам, как глина, и тает на языке. На самом деле одной банки мне хватает на несколько недель. Я вообще могу забыть, что она у меня есть, и начать новую, вот поэтому банки «Нутеллы» и украшают комнату, как горшки с цветами.
А ведь правда, Нутелла – очень миленькое имя для ребенка?
Конечно, если бы им не называлась самая популярная в мире ореховая паста?
Трюфельный торт
В моей комнате все вращается вокруг кровати. Я считаю, что спальня должна быть святилищем. Личным пространством для покоя, отдыха и удобства. Все это и дает кровать. У меня кровать с пологом – не беспокойтесь, я не пошлячка, просто она уже была в доме, когда мы его купили, и папа хотел ее выбросить, потому что она была проедена жучками и вся шаталась, но я упросила ее оставить. Мы все привели в порядок, заменили болты, хотя папа и говорит, что вся она – «опилки» и «труха» и когда-нибудь подо мной рухнет. Но она жива до сих пор. Так же как и сам дом – он тоже весь старый и шаткий и набит старыми, подержанными вещами, которые больше никому не нужны. Трещина в стене все увеличивается, и похоже, что все сооружение вот-вот разломится надвое.
На кровати я держу груду подушек и одеял и называю ее «трюфельный торт» – слой за слоем роскошной мягкой помадки, которая поддается и поддается. У меня столько одеял, что я редко добираюсь до матраса и простыни – обычно просто нахожу мягкое местечко и зарываюсь в удобную норку. Так мне больше всего нравится. Ну да, она и сейчас шаткая и скрипучая, но скрип меня ободряет и успокаивает. И баюкает на ночь. Мне нравится лежать в моем трюфельном торте и смотреть вверх, а надо мной самодельный полог из одеял и ткани. Вышитые волны цветов, звезд и пальм, картинки из мультиков, фестоны купленной на рынке шелковой ткани, которая идет на сари, лоскуты, вырезанные из скатерти. Я часто забываю выключить гирлянду китайских фонариков, висящую над кроватью, и их теплое мерцание переносит меня в волшебный грот, где время ничего не значит и мировая гармония существует только под пологом моей кровати, в четырех стенах моей спальни. Сейчас мне хочется плюхнуться на кровать лицом вниз, но я не могу. Я надеваю голубую джинсовую юбку и топ без рукавов и с высоким горлом, с узором из клевых разноцветных рыбок. Топ до пупка, и на боках между ним и юбкой собираются складки жира. Я собираю волосы в пучок на макушке, подцепляю пальцем комок шоколадной пасты, сую в рот и отправляюсь на работу. Господи, ну что это за дрянной дневник слезливой толстой девчонки? Как же Дав права насчет меня. Мелодрама.
«Планета Кофе»
Так называется место, где я работаю. Мы продаем кофе. Вообще-то я не особенно люблю кофе. Горький, и мысли от него крутятся слишком быстро. Кофейня расположена напротив парка, и у нас вечно полно колясок с галдящими младенцами и офисной публики в костюмах, снующей туда-сюда. Но случаются здесь и первые свидания, и встречи старых школьных друзей, и собеседования перед приемом на работу, и немало наших салфеток окроплено слезами тихого расставания.