Привратник вышел и осмотрел их. У него, видимо, был приказ, и ворота раздвинулись, и они поехали по широкой дорожке к каменному двухэтажному замку с приземистыми, но широкими крыльями. Слуга, индус в тюрбане, принял их. Все слуги были из Мадраса. Был сырой и холодный день, и хозяин в зеленой домашней куртке сидел перед камином в огромной библиотеке, которая занимала два этажа и имела балкон с тяжелыми бронзовыми перилами. Ланни смотрел с жадностью на все эти книги. Он сомневался, что в течение года из них были открыты хотя бы полдюжины. На голове старика уже не было волос, но он носил седую бородку клинышком. Его кожа обвисла и стала желтовато-коричневой, как старый пергамент. Он не поднялся со своего места и не шевельнул ни одной из своих расслабленных рук, но с радушием в голосе предложил им занять места, приготовленные для них.
«Сэр Бэзиль», — сразу сказал Ланни — «вы слышали, что „Птичка“ дала о себе знать?»
«Мне никто больше ничего не сообщает», — был печальный ответ.
— «Моя мать хочет, чтобы я рассказал вам об этом». Бьюти Бэдд и кавалер ордена Бани оба были гостями леди Кайар в Лондоне незадолго до того, как она «отошла». Она была ярым спиритом и обещала общаться со своими друзьями из другого мира. Она жила в окружении медиумов, и, конечно, неизбежно, что они станут получать сообщения от нее. «Птичка», так её называли, была сильна в эмоциях, но слаба на мозги, и можно было ожидать, что ее слова из духовного мира должны иметь такой же характер. «Винни» был сэром Винсентом Кайаром, бизнес партнером Захарова в Виккерс-Армстронг. Он дураком не был, даже если считал себя создателем музыки и производителем вооружений. Захаров знал его мысли и тысячи вещей, о чём он думал. Теперь он внимательно слушал, что рассказывал Ланни, вспоминая сеансы.
«О, Боже, как я хотел бы в это поверить!» — воскликнул одинокий старик. Его борода покачивалась, пока он говорил, он наклонился вперед, выдвинув вперед крючковатый нос, как будто хотел почувствовать запах реальных мыслей молодого человека. Ланни знал одну мысль, которая была постоянно у того в голове: сможет ли он когда-либо увидеть свою любимую герцогиню, единственного человека, о котором он действительно заботился в течение долгой жизни? Он хотел в это поверить, и все же не хотел так обмануться! Он хотел услышать, что Ланни верил в это, или хотя бы, что слышал это. Он не был уверен, что Ланни был честен с ним. Когда он перехитрил столько людей за три четверти века, как можно верить в чью-либо честность? Они сидели рядом друг с другом и долго смотрели в глаза друг друга. Всё это располагало к интимному разговору. «Скажите, сэр Бэзиль», — спросил молодой человек, — «у вас есть религия?» «Боюсь, что нет», — был ответ. — «Я хотел бы её иметь. Но как мог Бог разрешить то, что я видел в этом мире?»
— Бог может предоставить людей собственной судьбе.
— Бог создал их такими, какими они есть?
— Вы верите, что вы случайность?
— Мне кажется, что это самое вежливое предположение, какое я могу сделать о вселенной. Это, возможно, было юмором, но и, возможно, трагедией. Ланни догадался, что это было то и другое.
Этот разговор Робби Бэдд не прервал бы ни за какие деньги. Он слушал, смотрел и анализировал, как психолог-практик, каким на самом деле и был. Его не интересовало, где сэр Бэзиль собирается провести последующие годы, его интерес был только в том, что он собирается оставить после себя. Тот, кому Робби не нравился, сказал бы, что его мотивом была жадность. Но такого человека Робби воспринял бы с тихим презрением. У него на всё был ответ, который Ланни знал наизусть с ранних дней: Робби хотел создавать вещи, и деньги были инструментом для этого.
Для мадам Зыжински, медиума, было определено время посещения Балэнкура, так что сэр Бэзиль сможет выяснить, захочет ли «Птичка» поговорить с ним. После чего старик должно быть понял, что был не достаточно вежлив со старшим из своих гостей. Он повернулся и спросил: «Ну, мистер Бэдд, что вы делаете в эти дни?»
Это было начало разговора, за которое Робби быстро ухватился. Он ответил: «Я пришел за вашим советом, сэр Бэзиль». Хозяин сказал, что он даст его, если сможет, и Робби продолжал: «Я изучил ситуацию в мире, и на основе достоверных данных, которые я смог получить, пришёл к выводу, что индустрией будущего станет авиация. Я считаю, что она будет для следующего поколения тем, чем автомобиль является для нынешнего».
Пока Робби усердно развивал этот тезис, старик слушал и то и дело кивал. Да, это правда. Но его уже не будет здесь, чтобы увидеть то, что должно обязательно случиться. Любая страна, которая не поднимется в воздух, может сразу сдаваться до начала следующей войны. Если у мистера Бэдда есть сведения о надёжных авиационных акциях, то их надо покупать. «Это не то, что я имею в виду, сэр Бэзиль», — Робби продолжал говорить о своей мечте об идеальном месте для идеального завода. «Современные заводы, производящие самолеты, не специализированы, и их технологии основаны на небольших операциях. Я хочу применить принципы массового производства к новой работе, собирать самолеты на конвейере».