Шестёрки схватили парня под руки и поволокли вниз.
Нужно обязательно поменять лампочку. Нужен свет. Мотыльки летят на свет.
— Да он жмур, — вполне нормальным голосом заявил Гарри.
— Да нет же вроде, — сказал Филип.
Вполне обычный разговор. Для них в таких беседах нет чего — то необычного.
— Да точно жмур, я тебе говорю.
Остановились у машины. Опустили свою ношу на асфальт. Генри осматривался, Филип открыл багажник.
— Куда выбросим?
Подняли ношу.
— Давай так, чтобы быстро. Я обещал жене отвезти дочь утром в школу. Поспать бы ещё.
— У тебя есть дочь?
Багажник захлопнулся.
— Да, четыре годя крохе. Она славная умница, — полный гордости ответ Гарри.
Проехал несколько кварталов, машины свернула в очередную грязную подворотню. Никаких церемоний. Стива выбросили в мусорный бак.
— Там ему самое место, — прощальная речь от Филипа.
Отошли, закурили.
— Слышал?
— Что?
Филип подошёл к баку.
— Вот мерзость.
— Что там? — спросил Гарри.
Подошёл в баку.
— Крысы, да такие жирные! Что они тут жрут?
— Ну, наверное, таких вот, как он.
— Мерзость.
Оба отошли. Крысы зашуршали сильнее.
Молча покуривая, Филип глядел на серые фасады переулка. И тут он подпрыгнул на месте.
— Сейчас слышал?
— Да.
Из бака послышался стон.
— Он жив?
Тот молча кивнув.
— Что? Оставим его так?
Гарри достал пистолет.
— Пристрелим.
Стон из бака всё громче.
Пушка направленна на Стива.
Проулок разразился звериным криком. Громкий, дикий, пугающий крик и огромный силуэт, едва просматривающийся во тьме.
— Что это, мать твою? — достав пушку, проговорил до жути испуганный Филип.
— Не знаю, — Генри думает. — Птица?
Тень проскочила по кирпичной стене, молниеносно, едва уловимо.
Выстрел, второй.
Тишина наполнена тяжёлым дыханием двух людей и тихими стонами из мусорного бака.
Оглушающий крик, нечеловеческий. Какое-то животное, огромная птица.
— Вон, там, — Филип направил пистолет в самый тёмный угол переулка. Три выстрела. Тишина. Гильза падает к ногам. Теперь тишина абсолютная.
Тень в форме крыльев становится всё меньше. Она растворилась во тьме переулка.
— Ты что-то видишь?
— Тихо, — прошептал Гарри.
Тихо.
Именно так Гость пересёк границу тьмы. Темно — жёлтый мрак переулка встретил его во всей его красе. Высокий, лысый некто в чёрной мантии непринуждённо шагает босыми пятками к двум мерзавцам.
Выстрел.
Тишина. Гильза бьётся об асфальт. Гость идёт в прежнем темпе. Ещё выстрел, ещё и ещё, так до самых щелчков пустого магазина.
Гарри не стреляет. Страх сковал его всецело. Он даже руки поднять не в силах. Просто смотрит на происходящее с открытым ртом и полными ужаса глазами. Он чувствует, что сегодня они встретили кого-то особенного, необычного, крайне опасного. Обезумевший от страха человек совсем не думает о том, почему Гость именно здесь, сейчас, с ними.
Гость шагает. В его глазах разгорается пламя. Филип бросил пистолет под ноги и поднял руки вверх.
Гость безостановочно подошёл к нему, бесцеремонно схватил его за горло, поднял на метр над землёй и… заглянул в его глаза. Отвращение, боль, злоба и ярость ясно читались на лице Гостя. Ему стало противно, что он сейчас касается этого прогнившего вдоль и поперёк существа.
Крик Филипа был недолгим. На кирпичной стене вновь раскинулась тень крыльев. Поверх неё плотным слоем легла кровь разорванного пополам человека. Половинки плюхнулись под ноги Гостя. Кровь поползла в стороны. Над вывалившимися на асфальт внутренностями поднялся тонкий пар.
Второй в ступоре. Кровь дотекла до его ботинок.
— Убирайся к своему ребёнку, — сказал Гость, едва нашедший в себе силы сжалиться над Гарри, только от того, что он бы более — менее нормальным отцом. Это было его единственным достоинством. Во всем остальном он был ничтожеством, ухудшающим жизнь всем окружающим его людей.
Не мешкая, тот развернулся и пустился в бег.
Гость сорвал крышку бака. Швырнул её в темноту. Схватил худощавое содержимое, швырнул на асфальт. Тело приземлилось в непонятной форме, так, будто это самая настоящая кукла — марионетка без нитей. Руки и ноги были согнуты под неестественными углами, кости проступали через кожу пугающе сильно, но самое главное — пустые глаза. Стекла, в которых нет жизни, и это было так. Стив умер.
Самое твёрдое и смелое решение в его жизни, в то же время самое глупое, даже учитывая то, что глупостей он натворил столько, сколько за всю жизнь не сотворит группа более — менее нормальных людей.