Инженер судорожно скомкал в руках хрустящую ткань простыни и бессильно упал на подушки. С полу-раскрытых, иссушенных жаром губ теперь слетал лишь невнятный горячий шепот:
- Глубине… пятьдесят три года… осталось двое… Грузная фигура Ивана Ивановича встревоженно
склонилась над французом.
- Потерял сознание, бредит.
- М-да, странная история,- негромко промолвил Бодягин, с сочувствием глядя на мечущегося в бреду инженера. Француз производил на него впечатление сильного и волевого человека.
Доктор порылся в медикаментах, набрал полный шприц какой-то маслянистой жидкости и сделал боль-ному укол. Вскоре Деказ перестал метаться, дыхание его сделалось ровнее. С полчаса он пролежал спокойно и наконец снова открыл глаза.
- Полежите молча, инженер,- сердито приказал Иван Иванович, сдвигая рыжеватые кустики бровей, - отдохните.
- Благодарю вас, док… - с усмешкой прошептал француз.- Отдыхать буду немного погодя… на том свете: Я, кажется, бредил? Не помню, на чем тогда остановился…
Маленький низкобортный пароход со звучным названием «Тореадор» лежал в дрейфе, мягко покачиваясь на упругой океанской зыби. Рядом с ним, у спущенного трапа, на воде горбился причудливый аппарат, похожий на гигантскую черепаху. В верхней части его бронированного панциря темнело круглое отверстие люка, через который двое рабочих грузили тяжелые баллоны с кислородом. Матросы под руководством боцмана отсоединяли стальной буксирный трос, закрепленный за толстое кольцо впереди аппарата. Заканчивались последние приготовления к спуску батискафа под воду.
Спустя четверть часа к Шарлю Деказу, уже облачен-ному в специальный костюм, подошли совсем юный капитан - сын владельца парохода - и высокий белокурый Виктор Нуаро, друг Шарля.
- Все готово, начальник,- небрежно тронув двумя пальцами козырек щегольской фуражки, доложил молодой моряк.
- Можно начинать, Шарль. Я все проверил. - Вик-тор положил тонкую руку на плечо Шарля и пытливо заглянул ему в глаза:
- Как самочувствие?
- Нормально, - сдержанно усмехнулся Деказ. - Ну, пожалуй, пора. Значит, смотрите, следуйте, как договорились, до точки встречи. В случае чего выброшу аварийный буй.
Он крепко пожал обоим руки и направился к трапу.
- Ни пуха, ни пера! - напутствовал его Виктор.
- К черту, - бросил через плечо инженер.
Деказ перебрался на покатую палубу батискафа, помахал рукой и скрылся в люке. С глухим лязгом автоматически захлопнулась массивная крышка, Послышалось приглушенное урчание, стальная черепаха дрогнула и плавно двинулась к видневшемуся в полумиле бую глубинного пеленгаторного излучателя.
Низкое монотонное гудение трансформатора, тонкоголосое пение приборов и размеренное пощелкивание эхолота сплетались в назойливо-привычную, усыпляющую мелодию. Голова наливалась чугунной тяжестью, непослушно клонилась на грудь. Уставшие глаза тупо смотрели на мерцающий экран телелокатора, по которому с ленивой медлительностью проплывало изображение ровного, уныло однообразного рельефа океанского дна. Деказ почувствовал, что начинает снова проваливаться в блаженное небытие и, стряхивая тяжелую дремоту, повернул ручку ультразвукового преобразователя - замечательной выдумки Виктора, с детства увлекавшегося радиоэлектроникой. В кабину батискафа ворвалась гремящая лавина звуков. В черных глубинах океана бурлила такая же жизнь, как и на его поверхности. Кто-то из исследователей - инженер не помнил, кто именно - назвал подводный мир «Миром безмолвия». Но это было неверно. Просто человеческий слуховой аппарат воспринимает довольно ограниченный диапазон звуковых частот и потому не может слышать звуков, выходящих за его пределы. Сконструированный Виктором Нуаро ультразвуковой преобразователь позволял трансформировать неуловимые для человеческого уха звуки в слышимые, практически беспредельно раздвигал слуховые возможности человека. И казавшийся безмолвным подводный мир теперь расцвел всплесками голосов многочисленных обитателей океанских глубин, ожил, задышал, зашумел, и Шарль Деказ, слушая эту могучую симфонию жизни, ощущал, как наливается теплом усталое тело, исчезает тяжесть в голове, стягиваются в тугой узел нервы, и мысли быстрее бегут по незримым проводам мозга.
Шли третьи сутки с того момента, как батискаф пробил пятикилометровую толщу воды и достиг океанского дна в точке, откуда, по расчетам инженера, выплеснулся загадочный огненный столб. Третьи сутки Шарль Деказ с упрямством одержимого продолжал необычные подводные поиски, двигаясь по раскручивающейся спирали вокруг исходной точки. Третьи сутки батискаф, словно сказочный «Летучий голландец», бродил в холодных потемках неизведанных океанских глубин, опускался на таинственное океанское дно, которого еще ни разу не касалась нога человека, горбатой тенью скользил над мохнатыми зарослями подводных джунглей, обитатели которых с изумлением взирали на стальную черепаху, столь бесцеремонно вторгшуюся в их владения. Отдельные из них даже пытались познакомиться поближе с непрошеным пришельцем, и инженер не раз слышал скрежет острых зубов по бронированной обшивке батискафа. Нередко попадавшие в поле зрения телелокатора глубоководные рыбы поражали своим фантастическим видом либо размерами. Тогда он включал кинокамеру, чтобы запечатлеть их на пленку. Дважды на экране возникали темные остовы погибших кораблей,и Деказ, как инженер-кораблестроитель, испытывал понятное волнение при виде этих печальных останков. Один из них был старинным парусником, врезавшимся тяжелой кормой в расселину между скал, которые торчали, словно гнилые зубы. Другой, судя по очертаниям эсминец, затонул, видимо, в годы второй мировой войны и лежал на боку, зияя развороченным днищем. В голове крутнулась шальная мысль, что, быть может, и он найдет пристанище где-нибудь неподалеку от этих мрачных памятников. Но Деказ тут же отогнал щемящие мысли и повел батискаф дальше, с каждым новым витком спирали испытывая жгучую горечь неудачи и вновь загораясь тревожной надеждой на чудо. Но чуда не было. Шевельнулось сомнение: а что, если он ошибся в своих расчетах? Если все факты, на которых построена его гипотеза, - цепь случайных совпадений? Если это действительно был обыкновенный мираж?