Хотя впрочем, майору было плевать в данный момент на только что открытый им прекрасный планетарный мир. Он прибыл сюда не из сентиментальных побуждений и не затем, чтобы защишать планету от себя самой. В задачу Середы входила эвакуация из системы сотрудника, ефрейтора Кондратия, а также тех ценных сведений, что собрал Кондратий о драгомейском лагере подготовки сверхсекретных супершпионов.
Березин скорее всего улетит на своем корабле, почти точной копии «Скользкого». Правда, неизвестно каким образом Березину удалось проникнуть на планету при таком усиленном и многочисленном патруле, но это все его, Березина проблемы. Этот старый пресс-папьевщик везде проскочит, не зря же он закончил Генеральную Академию канцелярских крыс.
Вот так, весело насвистывая, агент-99996 минул водопад, грохочущий центнерами чистой воды, прошел по небольшому полусгнившему мосточку над речушкой и углубился в бескрайние поля, поросшие местными злаками. Восемь земных километров, что отделяли Середу от корчмы «Девять грохочущих дюз» — путь не близкий. Но именно столько предстояло пройти, прежде, чем он встретится с ефрейтором. Хотя, конечно, как полагал Середа, предусмотрительный Березин все продумал и скорее всего выслал молодого разведчика Середе навстречу.
Ведь, именно, от Березина майор получил пси-сообщение. Сообщение о том, что он, Березин забирает Кондратия для выполнения последнего, особо сложного задания. Получил Середа это сообщение еще до того, как его «Скользкий» самоотремонтировался и стартовал с Ханаона. В дальнейшем же майору требовалось лишь забрать Кондратия у Березина и переправить на Землю для несения дальнейшей, так сказать, службы, награждения его и выполнения текущих задач земного содержания и характера.
Углубившись в поля, Середа остановился и посмотрел в ту сторону, где в белесоватом драгомейском небе реяли левитирующие медузообразные создания, высматривающие в густой, некошеной траве неосторожную добычу.
Потом он покопался в карманах и извлек на божий свет небольшой бинокль, прихваченный со «Скользкого», и приставил этот бинокль к своим глазам. Тщательно, метр за метром Середа осмотрел прилегающую к лесу равнину. Он выискивал псов-сфероидов, которые на взгляд разведчика должны были здесь водиться, и скоро обнаружил таковых. Правда все сфероиды были далековато, с другой стороны заросшего колючим кустарником поля. Бить тревогу было пока рановато и насчет собственной безопасности Середе можно было не беспокоиться. Другое дело — Кондратий.
Еще издали Середа увидел Кондратия, пробирающегося навстречу. Одежда ефрейтора представляла собой жалкое зрелище. Она была вся изодрана и свисала клочьями. Сам Кондратий имел худой и весьма изможденный вид. Одним словом, все указывало на то, что проживание Кондратия в разведывательном центре драгомейцев не очень-то пошло последнему на пользу.
47
— Эге-гееееей! — радостно заорал Середа Придуркину, как будто не видел его сто лет. — Чеши сюда, штирлиц ты наш. Да поживее. Некогда нам здесь с тобою антимонии разводить. Ехать пора. — И Середа махнул сторону «Скользкого». Что подразумевал в данном случае под «штирлицем» майор, он и сам не знал. Просто подвернулось под язык такое словечко, где-то когда-то слышанное, вот и все. Тем не менее, шагающий навстречу, «штирлиц» не спешил. Видимо, намека командира насчет езды не понял. — Кондратий! — заорал опять майор, что есть силы, — шевели поршнями, гаденыш! Время, как категория, хотя и относительно, но лишь в масштабе вселенной. А в нашей галактике оно, ох, как поджимает! Ох и поджимает, Придуркин ты наш! — орал Середа.
И только после этих слов майора Кондратий зашевелился и слегка прибавил шагу.
— Да я чего, Семеныч, — яглил он. — Ты ж знаешь, что пространственно-временные константы нашей проявленной вселенной далеки от совершенства. А с биоструктурами обитаемых трехмерных миров они так и вообще мало совмещаются.
— Кто тебе сказал, Придуркин, что наш мир несовершенен? — изумился Середа. — Совершенен, ефрейтор, очень даже совершенен. Только конгруэнтен и не нужно легкомысленно так закрывать глаза на окружающую нас гармонию.
— Я и не закрываю, Семеныч. Я глядю, — тупо вставил Кондратий.
— Не «глядю», Кондратий, а — глажу… То есть, я хотел сказать, гляжу. Зрю, значит. Зрю, зрим, зрит…
— Зря, — дополнил Кондратий, совсем уже приближаясь к Середе.
— Ну «зря» это ты зря сказал, Кондратий. Только с толку меня сбиваешь, — рассердился майор, чувствуя как медленной волной на него накатывает бешенство.