К тому же гарнизонные повара являлись лицами преимущественно женского пола, а потому практиковали в повседневной жизни не только езду на молодых военнослужащих, но и езду, извиняюсь, под ними, то есть — военнослужащих на поварихах, если кто понимает, о чем речь. Но, последнее — особая статья в жизни военнослужащих и о ней речь пойдет, скорее всего, в следующей книге, написанной мной или еще кем-то.
Сейчас же мы говорим о молодых военнослужащих, замордованных самой своей солдатской жизнью в неприглядном образе старослужащих.
Перепелкина тоже не минула сия участь. Его поставили на табурет и, приказав ему ни в коем случае не мигать, принялись швырять метательные ножи, которые с противным шелестом проносились то возле одного его уха, то возле другого и с не менее противным стуком вонзались в деревянный щит позади Акакия. Потом в него начали стрелять. Ему прострелили каску и рукав куртки в двух местах. На большее, разучившиеся служить, деды оказались не способны. Подоспевший, хотя и к шапочному разбору, но в то же время очень своевременно, комбат прекратил это безобразие, спасши Акакия от дальнейших издевательств и измывательств над ним и, пообещав ему выдать взамен испорченных каски и куртки, новую амуницию.
В свою очередь, Акакию пришлось лишь клянчить новые штаны под унизительный хохот дедушек. А, когда его просьбу вежливо отклонили, поплелся в моечную. Стирать то, что было. Впрочем, и куртку с каской ему тоже не выдали. Куртку он зашил, а треснутую каску, которая в дальнейшем могла пригодиться для варки каши, заклеил очень прочным скотчем, каким обычно склеивали танко-пушки в разгар сражения специально обученные для такого дела бойцы технической роты.
На четвертый день пребывания в Гвардии Акакию выдали пулестрел. Незнакомый доселе с этим видом оружия, он долго вертел в руках непонятную штуку, не понимая, для чего предназначена эта железяка, напоминающая с виду поварской черпак. Но, когда у него зачесалось между лопаток, понял, что этой штучкой очень удобно чесать спину. Что и проделал, лишь только остался наедине с собой и пулестрелом-черпаком в полковой сушилке, где со всем неподражаемым великолепием в это время благоухали только что отстиранные носки всего полка.
— Ты что тут делаешь? — услышал он у себя над ухом и от неожиданности даже вздрогнул.
Он резко обернулся, отдавая на всякий случай честь, и увидел багровую ухмыляющуюся рожу фельдфебеля. — Ты что делаешь? — повторил фельдфебель голосом, в котором даже приблизительно не было ничего человеческого.
— Чешу спину, ваш бродие! — доложил Акакий четко и по уставу.
— А, если бабахнет?
— Кто?
— Ну, не я же, — сознался Поликарпыч, недобро щерясь.
— Тогда кто, если не вы? — разыгралось некстати у Перепелкина любопытство. — Ведь кроме нас здесь никого нет. А я тоже бабахать не собираюсь. Но, если я не бабахну, значит, вы бабахнете?
— Ну, если мне попался такой умный боец, то придется бабахнуть, — сказал Поликарпыч и, засучив рукава, заехал Перепелкину в ухо с такой силой, что тот, сложившись пополам, в один миг преодолел тесное пространство сушилки.
А вдобавок еще выдержал весьма плотное соприкосновение собственного затылка со стеной. И все это на фоне донельзя эпатажного армейского мата Поликарпыча.
Уже часом позже другие несчастные новобранцы, у которых шишек да синяков к этому времени было поболее, чем у Перепелкина, объяснили Акакию, что черпак на самом деле — не черпак, а лишь с виду только черпак. На самом деле черпак изначально предназначался по их утверждению для уничтожения живой силы противника, как одиночными выстрелами, так и очередями. А, будучи оснащен под ствольным гранатометом, он еще и являлся грозным оружием для такой вражеской техники, как различные вертолеты, аэростаты, аэросани, дельтапланы, мотодельтопланы и бронемашины пехоты.
Применять «черпаки» на крейсерах категорически запрещалось. Широко использовались они на планетах и в открытом космосе.
— Вот те на! — удивился Акакий, когда новобранцы разъяснили ему истинную сущность того, что уже, грешным делом, он собирался вернуть на кухню, так как считал, что вещь выдана ему скорее по ошибке и недосмотру, чем осмысленно и целенаправленно, и на самом деле принадлежит поварам, этим добрым людям, слегка подворовывающим по мере сил на своем камбузе.
— Когда спускаешься на гравишюте, только успевай нажимать на курок, — учили, уже поднаторевшие в военном деле гвардейцы, Перепелкина и прослужившие чуть больше его. — Инопланетяшки будут мельтешить перед глазами и по тебе метить, но ты, знай, меняй обоймы в пулестреле и веди огонь на поражение. Главное не попасть под термопушки.