— Кидаловом решили заняться, парни? — поинтересовалась Кузьминична и лицо ее налилось нехорошей краской нехорошего уже самого по себе гнева.
— Да что вы, уважаемая! — поспешил заверить фрау Середа. — Мы только демонстрируем возможности нашего подарка вам, почтенная.
— Возможности? — переспросила Пелагея и добавила уже без всякого выражения, так, на всякий случай: — Я вам дам «возможности»! — Однако, хозяюшку сильно заинтересовал предложенный немного странноватым на ее взгляд типом с внешностью майора разведки вариант возможностей. — Выкладывай, что там у тебя, — произнесла она деловито.
— Понимаете ли, — уловил тенденцию желания обязательного всеобщего поклонения в лице этой женщины Середа. — То, что мы доставили вам — весьма редкий экземпляр существа, исторически не имеющего собственной личины, но способного мастерски перевоплощаться в любую другую. Таким образом…
— Таким образом, — подхватила Пелагея, — я сейчас обобью все грабли об ваши спины, господа товарищи хорошие. За то, что вы вздумали водить за нос несчастную и больную женщину, у которой, тем не менее, хватит здоровья, чтобы проучить целую роту таких, как вы, придурков.
— Придуркин здесь только я, — ревностно вставил Придуркин.
— Тем более, — кивнула Пелагея и устремила взгляд на Середу, которого она небезосновательно посчитала здесь старшим и которого и решила в случае чего огреть в первую очередь.
60
Но Середа был не из тех, кого учат всякие встречные-поперечные и с охотки другой раз и сам был не против поучить.
Поэтому, не успев запамятовать «придурков» выскользнувших из уст в общем-то глуповатой женщины, он приказал псевдоподу превратиться на минутку в фомальдегаусца.
Пелагея, все еще обнимавшая стог сена, превратившийся в маленький «Скользкий», вдруг увидела и осознала, что обнимает отвратительное и мерзкое даже на ее непритязательный взгляд чудовище и с криком бросилась в сторону. Но мимикродонт уже превратился в цветочную поляну, который и сам не очень-то любил чешуйчатников, так как те постоянно охотились за ним и ему подобными.
Потом, совершенно последовательно, фомальдегауский супероборотень превратился сперва в корову, которую увидел вдалеке. Потом в собаку, кошку, ивовый куст и, наконец, — в саму Селедкозасольскую.
Себя самой Селедкозасольская испугалась больше всех. Неизвестно, что сильнее напугало женщину: то ли грабли, зажатые мстительно в ее руках, то ли ее застиранный халат, то ли отработанный годами предыдущей жизни и умело воспроизведенный здесь, по случаю, мизантропический взгляд на ее одухотворенном хронической жаждой мстить людям за свои несбывшиеся желания и мечтания лице. Но эта женщина чуть не свалилась в реку, едва увидела в двух-трех шагах от себя саму себя. И даже взмахнула грабельками, пытаясь запугать близняшку.
На что Селедкозасольская-2 махнула с не меньшим дружелюбием граблями в ответ. Тут псевдопод решил малость остановиться и сделать тем самым, как он полагал, приятное колоритной женщине, памятуя о ее жарких поцелуях в бытность его то стогом, то звездолетом поочередно.
Как бы там ни было и, не смотря на то, что женщина была сейчас напугана, между псевдоподом и ею протянулась невидимая ниточка симпатии и доверия друг к другу, что в дальнейшем на взгляд Середы могло послужить основанием для настоящей дружбы и сотрудничества в плане реализации возможностей оборотня на Земле и сохранения его вида для вселенной. Пока симпатия эта была больше односторонней, но Кузьминична и не знала еще всех преимуществ обладания мимикродонтом.
— Изыйди сатана! — закричала Кузьминична на Кузьминичну и хотела ее огреть граблями хорошенько по спине, но вовремя опомнилась, подумав о том, что эта перманентная особа перед ней, буравящая ее своими бессовестными, крысиными глазками, вполне может оказаться ее сестрой, потерянной возможно в раннем детстве. Ведь бывало же такое в латиноамериканских сериалах! — Ты кто? — поинтересовалась уже более спокойно и даже в некоторой степени сдержанно она.
— Я псевдопод с планеты Фомальдегаус фэтской Системы, — сказала сестра-близняшка.
— Тьфу! — сплюнула Селедкозасольская. — А я подумала ты — моя сестра-близняшка из телесериала. Фанатка мыльных телесериалов Селедкозасольская и в этот раз осталась верна себе и естественным и непринужденным образом смешала явь и вымысел, сладкий киношный сор и суровую прозу, так сказать, не менее суровой своей, бывшей бы непроглядной без кино, жизни. — Давай дружить. Я вижу, что хоть ты и псевдопод, но очень уж смахиваешь на меня саму. Вместе начнем руководить деревней. Все одно здесь все поспивались. Я буду самогон гнать, а ты продавать.