После галстука Кондратий принялся за шнурки. Они у него развязались и он боялся, что как-то наступит на них и упадет, больно ударившись о железную палубу подбородком. С ним уже было нечто подобное на его работе и он хорошо помнил, как ему стыдно было за то падение перед начальством.
Он тщательно завязал шнурки, а, когда разогнулся, на фоне темного, мерцающего звездами неба уже не увидел мчащихся на него бомб.
Но Кондратия не успокоило отсутствие вражеских снарядов. Он, ведь, знал, что разорвалась только одна «дыня». Вторая же где-то околачивалась, выжидая когда «Скользкий» зазевается и повернется к ней спиной. Возможно потерявшаяся бомба — самая коварная бомба фомальдегаусцев и теперь она невидимая и неслышимая, мчится к «Скользкому», лелея в своем пороховом сердце злобную надежду подорвать корабль землян, как какую-нибудь ржавую, старую жестянку.
И Кондратию только приходилось надеяться, что чертова бомба заплутала где-то в звездах, сбившись с курса.
Но наш суперагент напрасно рассчитывал на благополучный исход дела и плохие штурманские качества торпеды инопланетян. Вскоре так шандарахнуло, что зазвенело в ушах, а в животе заурчала крем-содовая.
И, оставляя за собой шлейф дыма, корабль землян стал падать.
Нет, конечно же, никакого дыма не было. И падения — тоже.
Как ни забавно, но в огромном космосе просто некуда падать. Просто Кондратию так легче было видеть ситуацию: дымящийся «Скользкий» падает на… Черт его знает на что!
Он нервно хохотнул и приник к окуляру перископа, надеясь разглядеть через него хотя бы вражеский корабль. Однако, оптика с этой стороны, в результате недавнего попадания снаряда, вышла из строя. Тогда Кондратий распрямился и устремился по трапу наверх.
Обзорные экраны рубки чахоточно мигали, не показывая ничего, а в воздухе пахло оплавленной пластмассой. Скорее всего «дыня» инопланетника нашла самое уязвимое место в обороне «Скользкого». Если уж и защитное поле не помогло.
Кондратий взволновался и почувствовал. Что взмок. Пот струился по его лицу, щекам и стекал на накрахмаленный воротник форменной рубашки.
В утробе корабля что-то ухнуло, заскрипело, а затем звонко хлопнуло. Дым в рубке сделался еще гуще.
Решительным жестом Придуркин сорвал с шеи галстук и с тем же настроением лишая себя и рубахи. Он понял, что жить ему осталось считанные мгновения. То есть, то непродолжительное время, пока инопланетяне не вгонят в бок «Скользкого» еще парочку своих зарядов.
Становилось не очень-то и весело, если посмотреть хоть с какой стороны. Особенно, учитывая то обстоятельство, что у Кондратия разболелась голова.
Головная боль возникла исподволь, она разрасталась и вскоре охватила не только голову, но и шею, плечи, ребра, таз, копчик и прочее. И Кондратий понял, что кто-то использует ультразвуковые пилы, пытаясь проникнуть в его корабль.
Об ультразвуковых пилах Кондратий догадался, потому что читал раньше, до того как стать агентом КГР, фантастические романы, в которых этот способ проникновения в чужие корабли считался самым быстрым и удобным.
Конечно же, еще совсем недавно Кондратий не верил ни в каких инопланетян. И, стоя у заводского конвейера считал их досужей выдумкой и фантазией, распаливших свое воображение с помощью кофе, писателей. Но теперь все складывалось по другому. Теперь все было не понарошку, а всерьез.
Очень скоро его схватят чешуйчатые и возможно зубоклыкие страшилища со злобными фиолетовыми глазами и перепончатыми лапами. Бррр!..
Так все и произошло, как представлял себе Кондратий.
В тот момент, когда головная боль улеглась, стена, рухнула отделявшая Кондратия от холодного космоса, и в клубах пыли перед ним предстали те самые существа, которых он и представлял себе в своих леденящих кровь фантазиях.
Пророчества обпившихся кофе писателей сбылись. И сейчас агент с инвентарным номером 13–13 мог воочию убедиться в мерзоглядности представленной ему космической судьбой картины. К тому же существа, которых Кондратий чисто автоматически насчитал целых четыре, держали в своих мерзких перепончатых лапах, скорее всего, оружие, пусть и напоминавшее Кондратию безобидные водяные пистолеты.
Инопланетяне злобно глядели на суперагента земной разведки и Кондратий не знал на что злобы у этих монстров космоса больше, на него, Кондратия или на земную разведку.
Одна из тварей подошла к герою и ткнула его в грудь тем, что сжимала в своих чешуйчатых, отвратительных лапах.
— Мордой к стене! — прошипело страшилище тоном, не терпящим возражений.
И, не желая искушать, итак, в общем-то, обделившую его, как он сам догадывался, судьбу, Кондратий послушно, но с гордым и независимым видом повернулся к гостям обратной стороной своего же фасада. И, понимая всю малокультурность своего поступка, он все ж таки догадывался, что лучше не перечить.
После этого его тщательно обыскали, но, не обнаружив ничего крамольного, кроме ручки, блокнота и удостоверения на имя секретного агента-13-13 ефрейтора Придуркина, чешуйчатые разочарованно присвистнули своими жаберными щелями. Ведь чешуйчатники рассчитывали на больший улов.
Потом его допросили.
— Сколько на Земле человекоединиц? — пытали его.
— Не считал, — практически не задумываясь, отвечал Придуркин.
— Какое тысячелетие на земном календаре?
— Какой календарь вы имеете в виду?.. — бойко отвечал Кондратий.
— Самая большая глубина вашего мирового океана?
— Марианская впадина. Одиннадцать кэмэ.
Кондратию становилось даже весело. «Ну и легкие же вопросы у этих инопланетян!» — думал он. На экзаменах в школе и то потрудней.
— Кто руководит КГР? Имена! — потребовали от него.
И Кондратий только-только открыл рот, чтобы произнести заветные имена, но вовремя сдержался. Кондратий не знал наверняка понравится ли его руководителям то, что он выбалтывает их фамилии каким-то чешуйчатым созданиям.
— Имена, придурок! Или мы тебя сейчас выбросим в космос, — настаивал следак чешуйчатников.
— Не надо пороть горячку с космосом, — резонно заметил агент 13–13. — Всему свое время.
— Ты что жить не хочешь, умник? — позеленел еще больше, хотя был итак весь зеленый, следак.
— Не хочет, — подтвердил другой чешуйчатник. — Или хочешь? — внезапно спросил он у Кондратия. — А ну-ка расскажи дяденьке следователю все без утайки и он тебе ничего не сделает за это.
— Да пошел ты! — стараясь подражать героям голливудских блокбастеров, которых насмотрелся за свою короткую жизнь вволю, сплюнул на стенку Кондратий. — Видал я таких как вы субчиков знаете где?.. — ввернул уже не голливудский штамп Кондратий, хотя на самом деле чешуйчатников видел впервые.
Не зная особенностей лексики землян, чешуйчатомордые не могли даже подозревать, где их по логике рифмы мог видеть
Придуркин. Но, видимо, будучи существами, от природы, смекалистыми, они все же догадались, что это место не совсем соответствует общепринятым в среде гуманоидов этическим и моральным нормам.
15
Наверное, только поэтому один из лягушачьеподобных приложился прикладом между лопаток отважного героя, отчего тот даже упал на колени и с трудом сдержался, чтобы не выматерить распускающих руки собратьев по разуму.
— Координаты штаба! Шифры! Пароль электронного почтового ящика конструктора! — продолжали допрос инопланетяне, не забывая время от времени приложиться к боку Кондратия то кулаком, то прикладом имеющегося у них оружия.
По большей части Кондратий лишь молчал, изредка посылая настырных дознавателей в различные далеко не престижные места. Отвечать на заведомо шпионские вопросы отважный разведчик не собирался.
В конце концов, уразумев, что от агента земной разведки ничего не добиться, во всяком случае — на первых этапах своего донельзя извращенного допроса, чешуйчатники положили его лицом на пол и заковали в наручники, решив устроить перекур и посовещаться.
— Чихал я на вас, — ерепенился, лежа на полу, Придуркин. — Я напишу на вас раппорт своему начальству! — угрожал он. — Я научу вас уму-разуму! — так и сыпались от него угрозы.