Выбрать главу

Внезапно Чендапурка, сидящий на соседней кровати, икнул и, выронив из рук наполовину опустошенную миску, повалился на бок, хрипя и дергаясь. Он словно танцевал какой-то танец лежа.

Глаза Чендапурки закатились под лоб, а его зеленое лицо стало синим. Видимо, калорийность принятой Чендапуркой пищи оказалось для него чрезмерной.

Еще раз перечитав вдумчиво записку, Кондратий, не торопясь, затолкал ее обратно в ложку и в мечтательной отстраненности уставился на агонизирующего и дергающегося фомальдегаусца с татуировкой бунтарского содержания на правой когтистой лапе: «Бей мусоров, спасай Фомальдегаус!»

Во всяком случае Кондратий предполагал, что смысл татуировки такой. Но, как бы там ни было, слушая как бедолашный парень стучит ногами об пол, Кондратий представлял мысленно и в воображении. Как друзья-кэгээровцы спасают его, Кондратия из проклятой тюрьмы и его, героя дальнего космоса и сочестями и звездой Героя на груди возвращают, согласно описи, на Землю, в, милый его сердцу, Раздолбайск-сити и в него, Придуркина влюбляется там уйма девушек. Да, чего там уйма? Еще больше!

Столь сладостные грезы, приятные сами по себе, не помешали, тем не менее, услышать Придуркину, что Урка на соседней кровати подозрительно затих.

А потом, что-то с треском лопнуло, словно порвалось. И, взглянув направо, Придуркин увидел как на уже — нет не синем и не зеленом — фиолетовом лице отдавшего богу душу соседа по камере разорвалась его чешуйчатая кожа и на свет проступило нечто еще более ужасное, чем его прежний облик.

Этим, еще более ужасным, было — розовое, холеное и самодовольное.

«Видимо, так пугающе для земных разведчиков умирают все фомальдегаусцы», — подумал Кондратий с трепетом и принялся наблюдать за дальнейшим ходом событий и процессом склеивания ласт Чендапуркой.

Однако, уже через минуту Кондратий резко переменил свое мнения относительно умирания фомальдегаусцев на мнение диаметрально противоположное. Ибо фомальдегаусец не умирал. А из его чешуйчатой шкуры, сквозь образовавшиеся неровные прорехи проступило вполне земное, человечье лицо и из шкуры, сбросив ее, как мешок, выбрался живой и невредимый хомо сапиенс, собственной, как говорится, персоной.

Как известно, в переводе «хомо сапенс» означает — человек разумный. Однако то, что предстало перед Кондратием в эту минуту, вряд ли можно было даже с натяжкой назвать разумным. В общем, что касается разума, представшего перед ним человека, Кондратий не был до конца уверен. Но то, что это жизнерадостный, неунывающий человек, а не злобный фомальдегаусец, он видел точно.

Хомо сапиенс тем временем, мужик среднего роста и крепкого телосложения, подзадоривая себя, а заодно и сбрасывая остатки зеленоватой кожи, тряхнул плечами и, увидев Придуркина, заговорщицки подмигнул ему.

— Ну, вот и встретились, ефрейтор. — сказал оборотень с Системы Фэт и представился: — Майор Середа. Прошу любить и жаловать.

— А как же… это… Остальные дни недели? — поинтересовался не без ехидства Придуркин, не очень то веривший всяким выскочкам из фомальдегауской кожи.

И на всякий случай незаметно нащупал миску с тюремным супом, который, как догадывался Придуркин, мог послужить неплохим химическим оружием, в том случае, если его применить в ближнем бою и выжечь им глаза, благодаря особым химическим свойствам этого универсального и потому чудесного супа!

— Елизар Семенович, — протянул руку вперед назвавший себя майором.

Но Придуркин не спешил пожимать крепкую, слегка мозолистую ладонь.

— Все эти грубые шпионы, умело прикидывающиеся следователями, когда им это выгодно… — поделился Придуркин сомнениями, а заодно и свежеприобретенным опытом.

— Понимаю, — опустил руку Середа. — Вас, агент, фомальдегаусцы не сумели убедить в том, что им победа над землянами нужнее, чем землянам победа над фомальдегаусцами.

— Я не собираюсь предавать землян в самом начале своей разведческой карьеры, — напыщенно и велеречиво произнес Придуркин. — Не на таковского нарвались!

Майор подошел к решетке вделанной в окно и попробовал один из ее прутьев на зуб. Послышался скрип, но решетка, как стояла, так и осталась стоять в окне.

— Я, ведь, уже седьмой годик, как на планете. Кому еще как не мне знать, что за типы эти фомальдегаусцы. И, несмотря на все многочисленные достоинства своей чешуи, такие, как теплопроводность, ветрозащищенность и неподверженность воздействию челюстей зубопилов, эти типы довольно мерзкие существа, только и думающие о благополучии своей планеты. И, тем не менее, на большинстве планет фэтского мира процветают воровство и коррупция, фомальдегаусцы тщеславны и раздражительны по пустякам и, вообще, они любят пустить пыль в глаза и песок, когда им это выгодно. Например в уличной драке или кабацкой потасовке. Главная цель их перелетов на другие планеты — заразить бациллой коррупции и лени другие миры.

— Но, ведь!.. — возмущенно вскричал Придуркин.

19

— Никаких но! — оборвал Придуркина майор. — Да, вы правы, агент, коррупция у нас на Земле не меньшая. А может быть, даже и большая. Но, ведь, чешуйники, то есть, чешуйчатники — я хотел сказать, этого не знают! Вот в чем дело, агент-13-13! Или — знают? — вдруг, спросил он непонятно у кого.

Может быть у самого себя.

— Не знают, — неожиданно для самого себя предположил Придуркин, в неслабой степени зараженный воодушевлением Середы.

— Вот видите, — поднял вверх палец майор. — Какие времена настали. Что даже вы, простой супераент можете выдвигать свои версии происходящего и никто вам этого не запрещает. А прежде? — Тут Придуркин, аж затаил дыхание, так ему захотелось услышать, что же было прежде. — А прежде… — Тут майор сбился с мысли и перешел на следующую идею. — Эти жабьемордые крысы со своими мышиными мозгами и неуемным свинячим гавканьем в сторону прекрасных землян, еще земного пороху не нюхали. А как понюхают, — поделился своими сокровенными мыслями майор, — им станет места мало и земли… Ха-ха-ха! — возбужденно потер он ладони друг о дружку. — Вот им! — И он без зазрения совести показал кукиш в сторону дверного окошка, которое предназначалось для подачи пищи фомальдегаусцами. — Вот им, нашим дорогим! Мы вытянем из них все деньги. А потом прихлопнем, как цыплят. Они прилетят на Землю устанавливать там коррупцию и попадут в сети такой коррупции, какая им и не снилась. Мы перекупим их армии с помощью их же денег и их агентов, а потом направим эти армии против них самих. А? Каково?

— Ловко, — согласился Придуркин. — теоретически — безукоризненно. Но не могли бы вы, уважаемый товарищ майор, объяснить мне, что мы здесь делаем и для чего здесь торчим, в этой раздолбанной тюрьме, жертвуем лучшие свои дни проклятой неволе, если с фомальдегаусцами разобраться ничего не стоит?

— Видите ли, ефрейтор, — задумчиво задумался Середа. — Не все так просто, как это явствует из моей болтовни… Я сейчас объясню вам свою тонкую мысль ума.

И, возможно, майор Середа и объяснил бы Придуркину свою мысль, чем черт не шутит. Но тут разгорячившийся Придуркин перебил его.

— Вы меня извините, товарищ майор. Может, я неправильно изъясняюсь или неправильно понял вас. Но позвольте взглянуть на ситуацию моими глазами. То есть — глазами агента-13-13. Вот как все было. Меня послали в погоню за инопланетным кораблем чешуйчатых. Они взяли меня на абордаж и притащили на эту планету. Засадили в тюрьму. И тут является какой-то хлыщ и заявляет, что он майор КГР и все тут должны подчиняться ему. Но почему я должен ему верить, этому хлыщу, то есть, вам господин мною уважаемый майор? Покажите ваши документы и инцидент можно будет считать исчерпанным. Во всяком случае, я его буду считать исчерпанным.

Лицо майора побагровело.

— Какие документы, идиот! Я же работник секретной организации, выполняющий, к тому же, секретное задание! Меня зовут — майор. Майорушка или майорчик — ласкательно. В конце концов, у нас все в роду были майорами. И никто из окружающих даже не подозревал об этом! Ведь, даже звание это у нас у всех секретное. Я офицер в двенадцатом поколении! В нашем роду теперь даже рождаются майорами и не ниже. Так как звание это от частой повторяемости из поколения в поколение записалось в ДНК нашего майорского рода. А вы мне тут претензии предъявляете, господин ефрейтор! Стыдно, коллега! Не на базаре торгуемся, чтобы так, извиняюсь, не по делу базарить.