Лишь только ефрейтор Кондратий скользнул в чрево динозавра, а Середу умыкнула черезчур влюбчивая и супергуманная в отношении Середы Рифма, обстоятельства принялись складываться быстро и стремительно следующим образом.
Ну, во-первых, ефрейтор задумался о смысле жизни и в частности — смысле своей жизни в брюхе двуногого крокодила. А еще точнее, о последних мгновениях этого смысла. Или — о смысле этих последних мгновений своей жизни в брюхе крокодила, считайте, как хотите.
Никто до Кондратия так интенсивно на эту тему не думал. В любом случае он начал искать выход из создавшегося положения. И после тщательных размышлений уяснил для себя, что выход из пищевода рептилии только односторонний. И очень позорный. Настолько позорный, что Кондратию об этом и думать не хотелось. Потому что даже думать на эту тему было позорно.
И неизвестно, чем бы все закончилось, вернее, известно, чем бы все закончилось, если бы не эльфы и гномы. Как известно эти небольшие существа проводили в то время войну с ханаонскими комарами да мухами. Поэтому, совершив подкоп под вражеское дерево, являвшееся до того целых три месяца неприступной цитаделью мух, этих крупных и весьма злобных ханаонских хищников, эльфики и гномики были вполне уверены, что теперь-то они справятся с могучими насекомыми, но тут в дело вмешались Кондратий и его некоторым образом носитель — динозавр. В общем, пока они прогуливались неспешно по зеленой лужайке — один снаружи, другой внутри и тот, что снаружи так уже собирался прилечь на зеленую травку, дабы прочувствовать весь процесс переваривания пищи, когда земля дрогнула под ним и предательски провалилась.
Конечно, динозавр этот, как и водится среди динозаврьего племени, был безупречной грозой джунглей и царем животного мира, но и у царей испуг порой выполняет роль слабительного.
Потому не стоит удивляться, что такой представительный представитель животного мира Ханаона наделал, образно выражаясь, в «штаны». А поскольку, не то традиционно, не то принципиально штанов динозавры издревле не носят, все невидимое и дотоле прятавшееся в чреве динозавра, вдруг, оказалось, как вы сами понимаете, у общественности на виду.
— Ах, ты мерзкий дезинтерийщик! — заорал Придуркин, лишь только осознал, что с ним сделали, а вернее то, что им, героем, так сказать космоса, очень бесцеремонно и разнузданно оправились. — Меня, подлый какальщик, ты осмелился прировнять к безмозглому органическому удобрению? Да ты знаешь, что после этого с тобой нужно сделать?
Тем временем подкопанное гномами дерево безобразно закачалось и рухнуло прямо на динозавра. Динозавр захрипел, получив открытую черепно-мозговую травму и издох. Эльфы же бросились на поднявшихся тучей с дерева комаров. Комары разбивались на звенья-кучки по трое-пять боевых единиц и атаковывали эльфов.
Эльфы сбивали гигантских насекомых короткими, но сильными ударами маленьких, крепких кулачков и комары падали наземь, а там уже на них набрасывались гномы, прижимали к земле и связывали супостатам крылья.
Шум стоял неимоверный!
Обе сражающихся стороны словно и не замечали ни опозорившегося динозавра, ни еще более стыдно появившегося на свет Кондратия. Хотя, что касается Кондратия, так он, наоборот, сгорал от стыда.
— Середа! — крикнул Кондратий, когда его стыд и срам достигли апогея и весь он стал пунцово красным от прилившей к коже краске гнева. — Ты предал меня и сбежал от какой-то жалкой ящерицы! Но я победил чудище, дезертир ты этакий! Смотри, вот оно лежит жалкое и раздавленное, как какой-нибудь червяк. Я оглушил сперва ее деревом, майор! Учись! Признавайся, смог бы такое проделать ты?
Отчасти майор был прав, высказавшись в том смысле, что он не самый глупый в КГР. По уму он сам занимал лишь предпоследнее место. И компьютер, которому Середа сдавал экзамен на профпригодность для работы в дальнем и ближнем космосе в окружении коварных и лелеющих захватнические планы инопланетяшек, этот компьютер признал лишь его, Середу подходящей кандидатурой в компанию Придуркину.
В общем, с этой стороны вопроса вопросов небыло и агенты являлись идеальной парой. И вряд ли кого-то из них при всем желании руководства КГР, если такое вдруг у руководства возникло бы, можно было на кого-то заменить. Замена просто исключалась. Компьютер знал, что делает, а генералитет верил ему, компьютеру. Хотя, конечно, никакой логики в действиях компьютера генералитет не видел. Но она и не нужна была, эта логика, если все шло, как по маслу. И генералитет закрывал глаза на логику, а вернее на ее полное отсутствие и делал вид, что с мозгами у генералитета, а вернее у компьютера все в порядке.
Хотя, конечно, пьяный программист, заложивший в супермозг супермашины свою суперпрограмму приведшую к тому, к чему эта программа впоследствии и привела, мог и ошибиться. То есть, программист мог совершить непростительный убийственный для КГР промах, но кэгээровцы верили программисту, потому, что он был их собутыльником. Во всяком случае, они вынуждены были ему верить, потому что совершенно не разбирались в программах, а тем более в компьютерных. Они, ведь, не читали даже программ телевизионных. А, если кто из них и читал таковые, то только мельком. Что они могли с таким отношением к программам?
Поэтому могло так статься, что вся эта возня с ракетой Кулибина-Загибина, в которую сначала запихали Кондратия, могло так статься, что она, вся эта возня не стоила и выеденого яйца.
Наверное, и сам компьютер относился с юмором к принятому им однажды решению, иначе, зачем бы он похохатывал, когда назначал на полет в космос кандидатуры Середы и Кондратия. Но, как бы то нибыло, когда генерал Березин спросил у компьютера какую агентурную кличку присвоить Семенычу, компьютер без тени сомнения выдал: «Середа». А все дело в том, что настоящая фамилия Среды была не Середа и даже — не Среда, а — Вторников. Вот и выдал комп блаженый. В общем, на лицо качественный скачок, переход компьютерной техники на следующий виток, уровень прогресса, знаменующий собой вообще новую эру компьютерной цивилизации, эру иронии, сарказма, интеллектуального юмора и ума.
Сказано — сделано. Компьютером сказано, генералитетом КГР приказано, а Кондратием и Середой выполнено. Четко и безукоризнено, в точно назначенный срок. То есть, ракеты стартовали в разное время, но для выполнения одной задачи, перенося на своих бортах в район предполагаемых действий этих двух, скажем прямо, весьма своеобразных и колоритных агентов.
А там, уже на месте, с ними случилось то, что случилось, то есть то, о чем общественность не должна знать, но здесь рассказать можно. И без сомнения, прямо-таки сверхактивные действия этих двух ультраразведчиков привели к тому, о чем мы будем рассказывать, само собой разумеется, дальше.
31
Так вот, после того, как майор Середа с Рифмой, ханаонской девушкой прекрасной наружности, высадились на крыше ее замка и между ними произошел интересный и вышеприведенный, содержательный диалог, экзальтированная до умопомрачения девица повела майора к лифту, который должен был перенести их немедленно на жилые этажи этого строения — Бродибоулдинга, как назвала его девушка. И, конечно же, это название само по себе не несло в себе сколь-нибудь осмысленного смысла, а лишь являлось следствием реализации футурологических изысканий суперсовременной девушки и невиданного разгула ее пижонистых ума и запросов.
Одним словом, сели они в застекленную и дребезжащую кабинку и опустились на пяток этажей ниже, пока майор размышлял вот над чем: не поразмышлять ли ему над чем-нибудь, пока есть время, а, если и поразмышлять то, над чем?
Между тем кабинка лифта опустилась в подвал, где в проволочных клетках метались небольшие, отблескивающие чешуей существа.
У существ были огромные глаза, короткий вараний хвост, четыре когтистых лапы и заостренная с мелкими крысьими зубами пасть. Почуяв людей, зверьки затаились и уставились на них.