Проколесив весь поселок вдоль и поперек и не заметив ни одного пугающего знака, Илья снова вырулил на главную улицу и через пару минут притормозил у бело-розового, как кремовое пирожное, домика с вывеской, на которой крупными белыми буквами значилось: «Касса».
«Кажется, я успел вовремя», – подумал Илья и отправился за билетом в музей-заповедник.
Еще через десять минут он стоял у веревочной карусели и смотрел на столб, изрезанный знакомыми символами. Сомнений больше не осталось. Илья вынул из кармана телефон, пробежался пальцами по экрану, набирая номер Марьянова, и, дождавшись ответа, произнес:
– Приезжай в Дивноречье. Она здесь.
Пока Марьянов ехал, Илья успел арендовать комнату в одноэтажном бревенчатом доме у одинокого старика, представившегося как дед Гриша. Отсутствие женской руки бросалось в глаза: всюду царил жуткий беспорядок, а во дворе высились горы разносортного хлама, но других свободных комнат не нашлось и выбирать было не из чего. Да и потом, если бы нашелся более приличный вариант, еще неизвестно, как хозяева отнеслись бы к тому, что одним из постояльцев будет пес из породы волкодавов. А вот деду Грише было все равно.
Марьянов, конечно, пришел в ужас от такого жилища, несмотря на то, что Илья прибрался в комнате – вынес все ненужное, оставив лишь набитый хламом и потому совершенно неподъемный, словно вросший в пол шкаф, колченогий стол и две кровати. Даже пыль вытер. «Маг» ворчал, что лучше уж заночевать в машине, а утром другое жилье поискать, но потом смирился и попросил хозяина растопить баню, – за отдельную плату, разумеется.
На следующий день Илья и Марьянов временно устроились на работу в «Старину славянскую» в качестве мастеров по дереву. Марьянов в очередной раз продемонстрировал Илье свои магические способности, потому что Павел Александрович, заведующий музейным комплексом, даже не попросил их документально подтвердить наличие заявленной специальности, лишь мельком заглянул в паспорта и спросил, согласны ли они работать неофициально, по устной договоренности. Само собой, они были согласны. Ведь так даже лучше, меньше следов останется. Не хотелось бы попасть в поле зрения полиции, если начнется то же самое, что произошло в других местах. Полиция-то особо не разбирается, им лишь бы крайних найти, поэтому, чем меньше они с Марьяновым будут отсвечивать, тем лучше. Сделать бы свое дело по-быстрому да исчезнуть бесследно. Пока можно надеяться, что так все и будет, ведь никто их здесь не знает, а Павел Александрович даже копии с паспортов не снял, и едва ли он обладал фотографической памятью.
Но в тот же день, когда Илья вышел с территории, отведенной для установки изб, какая-то незнакомая девушка едва не налетела на него, а потом уставилась, как на привидение и, что самое поразительное, назвала его по имени! На вопрос, откуда его имя ей известно, она просто-напросто убежала. Какая-то ненормальная, что ли? Или… или это уже началось?
Глава 3. Аглая
– Ее нашли в чистом поле, в трехстах километрах от города, неподалеку от Дивноречья, крупного районного центра, известного на весь регион своей экспозицией «Старина славянская». Работники «Старины…» как раз и нашли, разъезжая по окрестным деревням и селам в поисках предметов с исторической ценностью. Они уже давно прочесали всю округу вдоль и поперек, но все равно время от времени устраивают рейды и рады, если им удается разжиться очередной заскорузлой скалкой или задубевшими чунями. А тут – целая деревня! – Профессор усиленно морщил лоб, читая новостную статью с экрана компьютера. Пара десятков черных бревенчатых изб на фото выглядели вполне крепкими, хоть и вросли в землю по самые окна. Стекол в окнах, конечно, не осталось, но то, что бесхозные дома, которым навскидку можно было дать лет двести, а то и триста, до сих пор не растащили по бревнышку, казалось до того нереальным, что даже пугало.
– Странно, и как они ее раньше не заметили? – Аглае не верилось в подобное чудо.
– Вот именно, как? Это просто невероятно! Дивноречье совсем рядом, в паре километров – шоссе, грибники бродят, охотники… Не может быть, чтобы она там два века простояла! Однако ж видно, что дома основательно просели.