Особая образность шишкинского живописания природы сказывается также и в том, что второй план смысловых значений словно проступает через натурное изображение, через специфическую избранность натурного описания. Уже говорилось, что в картине Рожь сосны кажутся торжественными античными колоннами, некими остатками величественных сооружений. Подобное же отношение к дереву — к сосне и ели, как к колонне художник сохранил во многих своих работах: Бурелом, Корабельная роща и других. Изображению дубов соответствует другая интерпретация: они словно антиподы елям и соснам, их отличает эпическая мощь. Мордвиновские дубы — это некие аналоги васнецовским богатырям. Подтекст прочитывается и в этих натурно емких и точных изображениях деревьев, но как бы с иным знаком, с другой эмоциональной и смысловой принадлежностью. В подобных непроизвольных уподоблениях не видится ничего намеренного. Дело в том, что художник как бы выявляет внутреннюю сущность изображенных предметов. Олицетворение, понимаемое как некое сходство природных предметов с человеком, объясняется идентичной животворностью этих двух организмов, производных великой природы. Единородность сущностей человека, дерева, травы, не только сообщает им подобность, но и служит базой для художественного олицетворения, то есть для проявления скрытого смысла предметов.
Многие молодые художники жаждали советов Шишкина. Около него клубилась молодежь, с которой он выезжал на этюды, которую учил рисунку. Среди учеников выделялась Ольга Антоновна Лагода.
События разворачивались стремительно. В 1880 году Шишкин женился на Лагоде, а в июне 1881 года у них родилась дочь Ксения. Через месяц Ольга Лагода умерла. Шишкин, бросивший было пить, опять впал в уныние. Теперь у него на руках остались две дочери, одна из которых находилась в Елабуге у матери художника. Заботы о родившейся малютке взяла на себя сестра Лагоды — Виктория Антоновна. Быт, казалось бы, опять стал налаживаться. В 1885 году Шишкин выехал на лето в Сестрорецк, где написал свои знаменитые дубы.
Лирика
Несмотря на то, что лирика не была стихией Шишкина, он отдал ей дань. Среди работ Шишкина имеется одна, мимо которой обычно проходят исследователи. А она очень «шишкинская», поскольку в ней отчетливо обозначена тема леса, и вместе с тем представляет некое исключение, ибо в ней отложилось вроде бы не свойственное художнику состояние, близкое «унынию» произведений русских художников 1870-х годов. Картина эта называется Первый снег( 1875). Все в ней сыро, мокро, вязко и тоскливо. Все необычно точно по ощущению, даже невольному осязанию изображенных хлябей, тяжелого, обмякшего снега, проступающей воды, не принимаемой землей, серого, сумрачного неба и неверного света, вносящего беспокойство в панораму поздней осени. Кажется, что реализм Шишкина достиг здесь апогея. Он ничего не утрирует, не акцентирует, не преувеличивает. Настроение создается самой унылой естественностью сырого промозглого леса. Натурализм поднялся здесь до своих вершин.
В 1880-е годы Шишкин создал удивительно тонкие по колориту работы, отличающиеся чувствительным переживанием природы. Одна из них — Перед грозой (1884), другая — Туманное утро (1885). Однако «настроенчество» Шишкина тяготело не к новому лиризму, а к старому, к семидесятым годам. Левитановские пейзажи вызывают массу ассоциаций. Природа в них становится как бы выразителем музыки человеческой души. При посредстве ее состояний человек размышляет о жизни. Шишкин безусловно усилил эмоциональное и лирическое звучание своих пейзажей, но они по преимуществу выражали состояние природы и чувства человека, отзывающегося на это состояние.
