Набравшись опыта и живописного уменья, размышляя о России, Шишкин стал осознавать необходимость в пейзаже национального колорита. Этот процесс начался с того, что пенсионеры поняли невозможность для них, русских, проникнуться проблемами иной жизни, почувствовать дух не своей природы, усвоить во многом чуждое национальное миропонимание. К тому же из России неслись заклинания друзей вернуться на родину, оставить чужие края. Не успел молодой пенсионер приехать в Мюнхен, как получил письмо от Павла Джогина: «Приезжай скорей, бросай немцев и их …природу, в наш лес пошли — хорош он!»[7]. Слова Льва Каменева о том, что швейцарский пейзаж можно написать только родившись швейцарцем, дополнялись тоской по родным местам. Из России неслись заклинания Волковского: «Когда посмотришь голландцев, то укладывай свой чемодан и бери свои этюды, да и поезжай домой». И тут же припасенный к этому случаю стишок:
Однако возвращение в Россию еще не было близким.
Сколько бы Шишкин ни трудился у Коллера и других мастеров, он не мог избежать посещения мировой известности — Александра Калама, жившего в Женеве. Калам был почетным вольным общником петербургской Академии художеств. Его картины и рисунки становились обязательными штудиями для учеников. Подражание Каламу было не только не зазорным, но едва ли не обязательным для каждого выпускника Академии. «Под Калама» часто получали задание писать ученики Московского училища живописи, ваяния и зодчества, где в свое время учился Шишкин. Путешествуя за границей, молодые русские художники не забывали посетить швейцарского мастера. Шишкина, вероятно, еще в Петербурге предупредили об обязательности этого маршрута, но он до последнего оттягивал посещение Женевы. Когда же наконец выбрался из Цюриха в феврале 1864 года, то Калама на месте не застал и работ его почти не видел. А в марте 1864 года пришло известие о смерти Калама.
Дюссельдорфская Академия художеств, куда в 1864 году направился Шишкин, была весьма популярна в странах Северной Европы и собрала под своей крышей многих выдающихся художников. Международный состав дюссельдорфского круга живописцев обеспечил родство художественных принципов, утвердив тем самым в блоке северных стран Европы и в России методы позднего романтизма в его немецком варианте.
В Дюссельдорфе Шишкин встретился со Львом Каменевым и Евгением Дюккером. На короткое время Каменев с Шишкиным съездили в Брюссель и Антверпен посмотреть выставки произведений художников. Втроем художники совершали поездки в окрестности города и в легендарный Тевтобургский лес.
В пластическом решении тевтобургских полотен Шишкина нет ничего от академической коричневой тональности. Напротив, контражур освободил цветовую гамму от бурных оттенков, придав ей светлое и радостное звучание. Разумеется, сохранены чередования освещенных и затемненных мест — непременное условие романтической патетики, но в данном случае игра светотени — от натурного наблюдения, а не от академического приема. В тевтобургских пейзажах Шишкин стремился зафиксировать яркое впечатление, подчеркнуть своеобразие лиственного леса и таким образом добиться редкостного пейзажного вида. В тевтобургских полотнах отчетливо ощутимо восхищение богатством и роскошью природы, то самое восхищение, которое будет присутствовать во многих шишкинских пейзажах.
Своему пребыванию за рубежом Шишкин подвел итог картиной Вид в окрестностях Дюссельдорфа (1865). Судя по каменистой местности, свидетельствующей о невысоких предгорьях, художник работал около городка Экхардт. Дюссельдорф, расположенный на Рейне, имеет плоские равнинные окрестности. Впрочем, картина имела собирательный характер. Некоторые более ранние этюды, вошедшие в картины швейцарского периода, узнаются и в немецком цикле. Так, прячущаяся за склоном полуразвалившаяся избушка Вида в окрестностях Дюссельдорфа в следующем году была повторена художником в картине Вид в Швейцарии (1866). Не вызывает сомнения, что картина Вид в окрестностях Дюссельдорфа являлась итоговой. Более того, она подводила черту под определенным творческим периодом, после которого начинается другой художник, постепенно становясь Шишкиным, известным в русском искусстве замечательными произведениями.