— Но и вы на той войне у «белого генерала» штабом правили в чине полковника, ваше превосходительство.
— То была для России священная война. За веру православную, за свободу болгар. А здесь Восток. И подход к войне иной.
Куропаткин помолчал, потом принял представления других штаб-офицеров, прибывших из Санкт-Петербурга. На прощание сказал Михаилу Васильевичу:
— От нового генерал-квартирмейстера командующий 3-й Маньчжурской армией ждёт многого. Барон Каульбарс прежде всего хочет видеть в вас надёжного помощника. Толкового, тактически грамотного человека.
— Я постараюсь оправдать его надежды, ваше превосходительство.
— Что ж, такое заверение похвально. Телеграмма о вашем прибытии в штаб 3-й армии уже отправлена. Вопросы, просьбы ко мне есть?
— Никак нет. Вопросы могут быть только по службе.
— Хорошо. Тогда отправляйтесь на место. Заботьтесь прежде всего о духе солдата. Это определяет ход войны. И берегите людей, офицеров - с каждым боем потерь становится всё больше.
С таким напутствием генерал-майор Алексеев прибыл в армейский штаб генерала Каульбарса, где ему пришлось пробыть до самого окончания войны Российской империи со Страной восходящего солнца. Войны тактически и технически современной и поучительной.
Всю войну Михаил Васильевич прошёл в должности генерал-квартирмейстера штаба 3-й Маньчжурской армян. Интересно то, что армейцы называли генералов из столицы «калошными». Но применительно к генштабисту Алексееву такое прозвище как-то не пристало.
Армией командовал генерал от кавалерии барон А. В. Каульбарс, до Маньчжурии успешно командовавший Одесским военным округом.
— Рад вас видеть, Михаил Васильевич. С прибытием на войну. Телеграмма о вашем назначении за подписью Алексея Николаевича Куропаткина мною получена сегодня утром. Как добрались?
— Вполне сносно. Если не считать того, что за Иркутском пришлось поезду катить по льду Байкала.
— Издержки Транссибирской железной дороги. Так и не построили обходную ветку южнее озера. Зато какое зрелище, этот Байкал! И зимой, и летом.
— Я обратил внимание, ваше превосходительство, как медленно поступают в Маньчжурию подкрепления. Не более полубатальона в сутки, по моим расчётам.
— Это действительно так. Японцам намного проще - войска на континент они перебрасывают морем. Без помех, заметьте.
— А что наша броненосная эскадра в Порт-Артуре? Ей же воевать в море.
— Артур в осаде. После гибели вице-адмирала Степана Осиповича Макарова и броненосца «Петропавловск» наши моряки словно забыли о войне в море. Там теперь ходят только броненосцы адмирала Того.
— А как дела в 3-й Маньчжурской армии? Вернее, в нашей 3-й армии?
— Как и в других. Стоим в бою стойко, но каждый раз главнокомандующий Куропаткин приказывает армиям отходить на новые позиции.
— Но ведь в России от армии ждут только победы. Настрой общества и государя однозначен.
— Такие ожидания приходят в Маньчжурские армии с каждым письмом из дома. А успехов больших всё нет и нет. Впрочем, вы, Михаил Алексеевич, с этим скоро столкнётесь.
— С чего мне будет приказано начать исполнение обязанностей по службе, Александр Васильевич?
— Вам придётся завтра с утра отправиться на станцию Суятунь и провести там рекогносцировку японской позиции. Есть надежда, что Куропаткин даст приказ её атаковать.
— Приказание понятно. Какие будут к нему дополнения?
— Возьмите с собой двух-трёх штабных офицеров. И обязательно десяток казаков из забайкальцев, на всякий случай...
Профессор Николаевской академии Генерального штаба сразу заставил говорить о себе в 3-й Маньчжурской армии, так как лично отправлялся на самые опасные рекогносцировки. Часто он проводил их, как это было у Суятуня, под пушечным и ружейным огнём японцев. Те сразу усматривали в небольшой кучке неприятельских конников важные персоны, поэтому не жалели снарядов и патронов.
Был случай, когда разорвавшийся неподалёку японский снаряд, начиненный «шимозой», поразил осколками коня генерала, а его самого взрывной волной выбросило из седла. Алексеев отделался тогда сильными ушибами или, как говорили, «малой контузией». Сознание от удара о землю он всё же на минуту-другую потерял.
Соскочивший на землю конвойный казак-забайкалец растормошил контуженного:
— Ваш бродь, вставай. Слышишь, третий снаряд япошки в нас посылают. Пристреливаются, значит.