Впрочем, я старался не попадаться на глаза охране — в чем вроде бы преуспел. Наконец передо мной возник во всей красе, посреди сего райского сада, дворец Эллисона, построенный в полуготическом-полумавританском стиле. Красные лучи солнца играли на сотнях башен и башенок, на минаретах и шпилях. Дивное зрелище.
Подойдя к дворцу ближе, я обнаружил, что он обнесен рвом с водой. Я обогнул дворец несколько раз, прячась за густым кустарником. Не было иного пути, кроме как по небольшому мосту. Место было открытое, но я все же предпочел быструю пробежку по мосту плаванию в холодной октябрьской воде.
Вблизи дворец выглядел добротным строением, которое содержалось в отменном порядке. Лишь по фасаду бежала небольшая трещина. Пройдя через готическую арку, я очутился у тяжелой деревянной двери. Я толкнул ее — она оказалась открытой.
Внутри все было отделано деревом в старинном духе, на стенах висели мрачноватого вида ковры, черная мебель из ценной древесины. Я пересек просторный холл быстро и осторожно — стараясь не шуметь, с наполовину вынутой из ножен саблей и пистолетом на изготовку. Еще кое-какое оружие было спрятано под моей одеждой.
Я вышел в коридор и стал красться вдоль стены, заглядывая в каждую комнату. Сибрайта Эллисона я нашел в третьей слева.
Не будучи любителем эффектных сцен, я вошел просто, без театральных жестов и восклицаний. Это была библиотека. Эллисон, в шелковом темно-бордовом халате, восседал на диванчике — читал, покуривая сигару. Справа от него на низком столике стоял стакан темного вина. Когда моя тень упала на него, он поднял глаза и улыбнулся.
— А, Перри! И точно вовремя.
Я не собирался подыгрывать ему и спрашивать, что он имеет в виду, говоря «точно вовремя». Я просто задал самый главный для меня вопрос:
— Где она?
— Здесь. И ей тут вполне хорошо. Поверьте мне, никто не намерен обижать ее.
— Анни удерживают здесь насильно и принуждают делать то, чего она делать не желает!
— Позвольте заверить вас, ее помощь будет чрезвычайно щедро оплачена, — сказал Эллисон. — И, коль скоро мы заговорили о вознаграждении, хочу заметить: ваши усердные труды не будут забыты.
— Помнится, вы обещали мне особое вознаграждение, если я убью Гризуолда, Темплтона и Гудфеллоу. У меня сейчас руки чешутся. Ваше обещание в силе?
Он слегка побледнел, но выдавил из себя улыбку.
— Вынужден огорчить вас: мои тогдашние слова утратили силу несколько месяцев назад, когда я пришел к соглашению с вышеперечисленными особами.
— Стало быть, вы теперь заодно? — спросил я.
— Более или менее.
— И фон' Кемпелен здесь?
— Да. Однако же вы времени не теряли и недурно осведомлены обо всем. Желаете стаканчик шерри?
— Охотно выпью, если вы мне кое-что расскажете.
— Извольте, молодой человек. Что именно вы хотите услышать?
Эллисон достал еще один стаканчик-наперсток и наполнил его — до половины.
— Вы говорите, что хорошо заплатите Анни, — начал я. — Однако то, что она делает, она делает вопреки своей воле!
— Но для ее же собственного блага! И я могу это доказать.
Я сделал глоточек шерри.
— Ну так докажите.
— Я имею в виду ее долю в большом капитале — точнее говоря, в громадном капитале...
— Ясно. А что касается Эдгара По?
Эллисон встал. Размахивая дымящейся сигарой, он стал прохаживаться по комнате.
— Что вам сказать об этом Эдгаре По? — проговорил он. — Если вас — и Анни — угораздило подружиться с ним, то могу только пожалеть вас. Мне действительно жаль вас. Однако ваши крайне своеобразные отношения, увы, не могут длиться вечно.
— Да ну! Вы так полагаете?
— Да, я так полагаю.
Эллисон кивнул, нарочито игнорируя мой насмешливый тон. Он вел себя так, как будто я во всем с ним соглашался.
— Ваши крайне своеобразные отношения не могут продолжаться по очень простой причине. По более не существует — по крайней мере в этом, нашем мире, мире практических дел. Ему предназначено идти своим путем, а мы пойдем своим. Он сам выбрал путь мечтателя — ни я, ни вы тут ни при чем.
— Однако наше разлучение — ваших рук дело!
— Помилуйте, юноша, вины тут моей никакой! Да-да, здесь ни грана моей вины! Мир фантазий и мир практический, они изначально несовместимы.
Я допил шерри и отставил стаканчик.
— Я хочу видеть ее.
— Извольте, никаких возражений, — сказал Эллисон.
И жестом пригласил меня следовать за собой.