Шива вскоре стал вдохновением для театра, драмы и танца. Он стал любимым образом художников и скульпторов. Он был адаптированным проявлением божественного. Неудивительно, что многие народные божества, такие как Кхандоба в Деккане и Айяппа на юге, стали восприниматься как местные воплощения Шивы и вскоре были включены в шиваитское движение. Даже Шанкарачарья, реформатор ведантистской философии VIII века н. э., рассматривал Шиву как персонификацию божественности, личностную репрезентацию безличного таинства, Сагуна Брахман.
Вишну, любимец Брахманического ордена, дополнял Шиву. Он был солярным богом, спасителем, конформистом. Неистовая неприязнь между вайшнавами и шиваитами долго документировалась в мифах и истории. Но такое сектанство было простым продуктом невежества, эгоизма и иллюзий. Мудрые всегда знали, что эти двое, Хари и Хара, были разными выражениями одной и той же божественности.
Шиваизм повстречался с величайшей угрозой, когда Индия стала управляться последователями Мухаммеда. Мусульманские учителя Индии искренне верили, что слава бога не может быть заключена в изображении: любая попытка сделать так считалась богохульством. Эта вера привела к разрушению множества шиваитских святынь, таких как храмы в Сомнатхе и Каши.
Но Шива пережил осквернение его святынь. По сей день он захватывает наше воображение, волнует, вдохновляет и наполняет нас благоговейным страхом, как 5000 лет назад.
История шиваизма говорит нам, что реализация Шивы достигается различными способами: от примитивного племенного шаманизма через еретические сборища и до изощренных брахманических философий. Это неудивительно, так как Шива никогда не был приходским божеством; он — космическое существо, святой грааль в духовных поисках свободы и экстаза.
Глава 16. Сущность Шивы
Шива является важным богом индуистского пантеона. Ему поклоняются 5000 лет, и он все так же популярен.
Все Шива-бхакты поклоняются одному и тому же лингаму, читают одни и те же мантры, устраивают одинаковые пуджи, но для разных людей он представляет разные вещи — от простого до возвышенного.
Шива обозначает «тот, кто благоприятен». Однако все, что касается его, кажется неприятным: он обитает в пустынных горах, темных пещерах и густых лесах. Он танцует на погребальных процессиях, гремит в барабаны и колокольчики, носит шкуры зверей, если вообще одевает хоть что-то, он натирает себя пеплом, носит черепа, пьет яды, курит наркотики, наслаждается компанией духов, призраков и гоблинов, требуя почитания в темную половину лунного месяца.
Шива, таким образом, превосходит дуальность хорошо-плохо, правильный- неправильный, святой-грешный, благоприятный-неблагоприятный. Шива находится над всем этим, любя все это.
Несмотря на свой внушительный космический статус, Шива представляется простым, несложным богом — непритязательным, простодушным, свободным. Его домашняя жизнь отражает земное существование, которое делает его привлекательным. В своем небесном жилище он живет, как и его преданные: любя свою жену, иногда ругаясь с нею, играя со своими детьми, поет и танцует с ганами, делясь чилумом с друзьями.
Он такой бог, с которым многие могут себя отождествить, почувствовать близость. Таким образом, он очень близок людям, он их опекун, друг, отец, божественный ответ на человеческие вопросы.
Шива отказывается быть частью мира. Он отказывается жениться и иметь детей. Он сидит в пещерах или на вершинах гор и наблюдает за миром, кружащимся вокруг него, как карусель: изменчивым, преображающимся, повторяющимся, неустойчивым, как мираж, майя, скучным и предсказуемым, как игра, лила. Он не старается подчинить или изменить его. Он просто позволяет ему быть. Он даже курит наркотические вещества и уходит в мир видений. Он управляет своими чувствами, отрицает все искушения. Он находится в состоянии вечной невозмутимости.
Жизнь — это серия компромиссов и конфронтаций: между идеализмом и реальностью, свободой и безопасностью, привязанностью и освобождением. Отношения Шивы с Вишну и Парвати являются символами этих компромиссов. Превосходить жизнь, отрекаться от общества в поисках освобождения и свободы — это хорошо, но не стоит отказываться от выполнения биологических функций или социальных обязательств. Отшельник может быть легко воспринят как сбежавший, если он увиливает от роли домохозяина.