— Сейчас мы их устраним на пару часов! — пообещал Гном. — Я попрошу маму, и она найдет им билеты на какую-нибудь елку.
Поговорив пять минут по телефону, он повернулся к друзьями.
— Все! Можешь звонить бабушке. Надеюсь, театр юного зрителя их устроит?
— Угу, — угрюмо кивнул Глеб. — А что с пистолетом-то делать?
— Пф! — фыркнул Пашка. — Делов-то! Бинокль же ты переместил, а пистолет что, не сможешь?
После того, как бабушка с Никой ушли из дома, Хранители Теней устроили короткое совещание на кухне.
— Так, вот что, — быстро сказал Глеб. — Я сначала поговорю с ним.
— Ну, Глеб, — Снежка округлила глаза.
— Все, — решительно отрезал он. — Или так или никак!
В этот момент Ванька зашел на кухню.
— Привет, — Снежка выступила вперед, будто прикрывая собой замершего в непонятном ступоре Глеба, и протянула узкую ладошку. — Я Снежана.
— Иван.
Надо же — Иван! Сроду брат так себя не называл! Его всегда бесило это русское имя, казалось сказочно-старинным, деревенским. Настоящий Ванька представился бы как Джон или вообще промолчал бы, занавесившись дурацкой челкой. Хотя, теперь ему и занавешиваться-то нечем — короткий спортивный ежик на голове делал брата совершенно чужим, непривычным.
— Вы чего тут? — настороженно спросил Ванька.
Снежка толкнула Глеба локтем в бок.
— А? — очнулся он. — Да… Слышь, Ваньк, я спросить хотел…
— Ну?
Голова была пустой и легкой. Ни одной мысли. Только жуткое ощущение уходящего времени. Глебу казалось, он всем своим существом чувствует, как минуты отрываются от настоящего и бесследно исчезают в прошлом. Нужно решать. Нужно сделать выбор. Да или нет? Ванька или выворотень? Делать или не делать? Блин. Блин-блин-блин!
— В чем дело-то? — Ванька (или не Ванька?) прищурился и как-то весь подобрался, напрягся. — Спрашивай быстрее, мне на тренировку пора, между прочим.
— А что это ты вдруг спортом решил заняться? — спросил Глеб, уже без всякого смысла, просто чтобы хоть чуть-чуть потянуть время.
— Решил и решил, — ощетинился Ванька. — Тебе-то что? Сам меня гнобил: будь как все, учись давать сдачи, не занимайся фигней… Вот и решил. Опять не нравится?
— Нет, все нормально, — упавшим голосом отозвался Глеб. Решения не находилось. Подсказки не было. К черту все! Сейчас он просто развернется и уйдет! Он не может, просто не может взять на себя такую ответственность! Тогда, со Снежкиной училкой, все получилось как-то само собой. Он даже не успел подумать. А сейчас все так сложно…
— Ладно, я пошел, — делано-небрежным тоном бросил Ванька (или все-таки выворотень?!).
Глеб краем сознания отметил, что глаза у братца тоже все-таки не такие как раньше — злые, колючие. Такой взгляд Глеб видел в детстве — когда на него, совсем маленького, наскочила лохматая грязная собака и принялась отчаянно облаивать. Глеб тогда чуть в обморок не грохнулся от страха. К счастью, подбежал папа и страшно закричал на собаку, замахнулся подобранной палкой. Псина поджала хвост и бочком кинулась прочь. Но, перед тем как убежать, несколько секунд смотрела на трясущегося от страха Глеба именно таким взглядом — словно размышляла, укусить или не стоит.
Брат повернулся и пошел в прихожую. Не оглядываясь, легко переставляя ноги в спортивных кроссовках — Рафты, подумал Глеб отстраненно, и когда успел купить?
— Глеб, — сдавленно прошептала Снежка. — Ну, давай же!
Глеб отрицательно мотнул головой.
— Я… не могу.
— Тьфу ты! — сплюнул Пашка. — Эй, погоди! Слышь, Вано, вернись-ка!
Гном силком притащил упирающегося Ваньку обратно, поставил перед Глебом и заорал:
— Ты что — совсем поляны не видишь? Протри глаза, колдун недоделанный! Это что, твой брат? Вот это чудовище — твой брат?!
Он схватил Ваньку за плечи и принялся вертеть как куклу.
— Эй, — брат стряхнул с себя Пашкины руки и отскочил в сторону. — Совсем охренели?! Да пошли вы!
Гном вцепился Ваньке в руку, не давай уйти и обвиняюще ткнул пальцем Глебу в грудь:
— Ты когда-нибудь слышал, что он так выражался? А где же наш любимый английский?
Действительно, подумал Глеб, он же совершенно перестал использовать свои любимые английские ругательства. Значит, все-таки… Ладно, будь что будет! Только надо сделать все очень аккуратно. «Я осторожно», — мысленно пообещал он брату и попытался сосредоточиться. Как с учительницей, как с Юфой. Получалось плохо, Глеб даже зажмурился от напряжения. Потом ему вроде бы удалось поймать нужное ощущение. Так, теперь открыть глаза, мысленно потянуться к брату, и…
И тут что-то твердое врезалось Глебу в нос. В голове бомбой взорвалась боль. От неожиданности он отшатнулся, край табуретки ударил под коленки, и Глеб плюхнулся на пол.