– Господи, и к кому же ты меня ревновал? – я еле прошептала это, охваченная острым волнением и затеплившейся внезапно надеждой.
– К Вовке Тищенко. Я сидел на задней парте и отлично видел, как ты постоянно оборачивалась, чтобы посмотреть на него. Еще бы! Красавец-блондин! А я мучился…
– Вовка очень интересно отвечал с места, невольно залюбуешься. Но в другие-то моменты я на тебя смотрела!
Сигарета замерла в его руке. Потом он снова принялся тщательно стряхивать пепел.
– Надо же… Впрочем, это все детство. Школа. Вспоминаешь ее, словно старое кино, правда?
– Для меня – нет. Неправда! Неужели то, что началось в школе, не может продолжаться и теперь?
Надежда, не успев окрепнуть, сменилась горьким ощущением потери, и я, пытаясь что-то спасти, уже чуть было не сказала: «Я люблю тебя!»
Но он меня опередил, поспешно ответив:
– Теперь мы стали другими. И жизнь другая. Я же тебе пытался это объяснить… Я выматываюсь как проклятый. Я даже на письма твои не могу отвечать. Не люблю писать и не умею – и это есть, но главное – мне нельзя раскисать. Твои письма похожи на те твои школьные стихи: они тревожат душу. Отписку тебе не пошлешь, а всерьез отвечать – сил не остается…
– Ты хочешь, чтобы я перестала писать?
– Нет, почему же? Пиши. Знаешь, это странно, но мне твои письма там помогают. Спасибо. Ты не обижайся на молчание, ты пиши без ответов. Если сможешь.
Он загасил последнюю сигарету, поднялся из-за стола.
– Засиделись мы тут с тобой… Пошли к ребятам! И знаешь, что я тебе скажу? Ты все-таки учись помаленьку и дома, догоняй группу. Не так уж много нам дано времени, чтобы сделать из себя хорошего специалиста. Потом будет поздно…
– А хорошего человека из себя делать не надо?
– Опять романтика! – он поморщился.
– «Первым делом самолеты», да? – я даже не ожидала, что смогу улыбнуться.
– Конечно! – с энтузиазмом ответил он.
Какое-то время я так и делала: писала, не ожидая ответа. Эти письма были главным, чем я жила, они превращались в странички дневника, в маленькие рассказы, в лирические зарисовки. Любовь, которая становится творчеством, которая ничего не требует взамен… Я вытянула бы это на высокой ноте, сделав свои письма его бесплотным другом – если бы была сильнее! Действительно, чтобы писать, надо сначала жить, переживать что-то, а мой сенсорный голод крепчал, я задыхалась в серых бесцветных буднях.
Я могла бы помочь ему «грызть гранит науки», если бы и он, пусть немного, помог мне. Хоть какой-то отклик, хоть что-то, что поддерживало бы мое вдохновение! Мало быть способной бескорыстно растрачивать себя, сначала надо иметь, что тратить. Мне самой нужна была помощь, нужен был живой, реальный, осязаемый друг, а не только далекая греза… Но любовь к Андрею мешала мне познакомиться с кем-то еще, мешала найти друга, нужно было выбираться из этого омута. Вот я и надела новенькое золотое колечко, словно спасательный круг…
Да, но сколько может продолжаться обман? Пройдет месяц, два, три, а потом? Как же мне выпутаться из этой истории? Все так поверили в воображаемого жениха, так ждут его… Я не смогу сказать, что это – выдумка. Соврать, что поругались? Не хочется… Я уже и сама настолько привыкла к его незримому присутствию, что буду по-настоящему страдать от вымышленного разрыва…
Прошло два месяца. Подруги требовали показать письма из армии, я находила отговорки и благоговейно носила кольцо. Жилось мне по-прежнему несладко, единственная радость – прогулки с мамой. Мы с ней любили дышать липами. Липы в тот год цвели обильно, и даже в небольшом сквере или просто во дворе, где росла хотя бы одна благоухающая красавица, воздух был насыщен медовым запахом.
– Ох, благодать какая! Прямо сердце не выдерживает – до чего хорошо! – приговаривала мама, любуясь липами.
Однажды мы возвращались с ней из парка и по дороге заглянули в магазин. Мое демисезонное пальто совсем износилось, мы мечтали купить новое. Денег, как всегда, не хватало, надеялись на случай: авось попадется что-то дешевое, но модно сшитое. С вещами тогда была проблема, все хорошее – дефицит.
– Смотри, сюда товар завезли! – уже на пороге магазина обрадовалась мама.
Я тоже обрадовалась: на плечиках висели легкие пальтишки разных цветов из шерстяного трикотажа «джерси». Эту ткань только что начали выпускать, последний писк! Завтра тут уже ничего не будет. Я с увлечением начала передвигать вешалки, выбирая подходящий размер и цвет.
Сначала примерила вишневое джерси – длинно! Нужен рост поменьше, судя по всему, в моде еще долго продержится мини. Наконец я нашла короткое пальто красивого шоколадного цвета. Надела, стала вертеться перед зеркалом, стоящим в простенке.