Поль сгорал со стыда в своем укрытии. Даже если ему удастся поставить Дика на место и вернуть свой прежний облик, как он сможет прямо смотреть людям в глаза?!
Дик явно спятил. Даже школьник должен был соображать, как себя вести в таких обстоятельствах. Теперь Лондон полнится пересудами, но никто не в силах понять, что же произошло.
После этого разговор в купе перешел на более общие темы. Они говорили о риске, с страховке, об убытках и прибылях, пока поезд не стал замедлять ход и наконец не остановился. Они прибыли в Даффертон.
По всему составу захлопали двери. Кто-то явно наводил справки у каждого из купе и получал ответы. Голоса делались все различимее. Как и опасался Поль, доктор Гримстон, не обнаружив его на платформе, устроил тщательную проверку поезда, решив, что его ученик как-то ухитрился в него сесть.
Поля охватил приступ ужаса, когда дверь его купе распахнулась и его обдало ледяным воздухом. К счастью, синее покрывало дивана свешивалось до самого пола. Кто-то поднес фонарь, и в его свете Поль увидел из-под полога верхнюю часть доктора Гримстона. Он был бледен и учтив. Он простоял в дверях несколько мгновений, внимательно оглядывая все уголки купе.
Оба пассажира закутались в пальто, дрожа от холода, и один из них вспыльчиво произнес:
– Входите, сэр, если вы собираетесь ехать. Тут невыносимый сквозняк.
– Я не собираюсь ехать, – возразил доктор, – но будучи наставником юношества, хотел бы вас спросить, не случилось ли вам видеть или спрятать маленького мальчика смышленой наружности.
– С какой стати нам прятать маленьких мальчиков смышленой наружности? – удивился человек, поведавший о своем визите на Минсинг-лейн. – Мы бы просили вас либо войти, либо в дальнейшем вести переговоры через окно.
– Это не ответ на мой вопрос, – возразил доктор. – У меня такое впечатление, что вы отказываетесь сообщить, видели вы мальчика или нет. Ваше поведение мне кажется подозрительным, и я буду настаивать на том, чтобы вагон как следует обыскали.
Услыша эти страшные слова, мистер Бультон прижался к
перегородке.
– Служитель! Подойдите! – крикнул первый джентльмен. – Подойдите сюда! Здесь какой-то неистовый человек, вознамерившийся обыскать вагон, так как он что-то в нем потерял. Я не допущу такого обращения, не получив всех разъяснений. Он утверждает, что мы здесь прячем мальчика.
– Я настаиваю на обыске этого купе, – пылко проговорил доктор, обращаясь к станционному служителю. Я проверил все остальные вагоны, он должен быть здесь. Я найду его, даже если мне придется ехать в гсрод в этом купе.
– Во имя спокойствия, джентльмены, – умоляюще произнес служитель,пусть поищет. Одолжите вашу трость, сар. Я пошарю ею под сиденьями.
С этими словами он отодвинул в сторону доктора Гримстона и встал на подножку сам. Затеи он начал шарить под диванами тяжелой тростью доктора.
Каждый тычок причинял адские мучения мистеру Булътону, трость попадала в самые уязвимые места, но он терпел, стиснув зубы, дабы не выдать себя. Он боялся, что еще один такой тычок и его местонахождение будет раскрыто.
– Нет, – буркнул служитель, – его там нет. Я все обшарил. А нет, там что-то имеется, – сказал он после того как последний тычок трости чуть было не вышиб дух из мистера Бультона. Все было потеряно!
– Только попробуйте еще раз ткнуть вашей чертовой тростью! раздраженно произнес один из пассажиров. – Там у меня пакет. Не хватало, чтобы вы понаделали в нем дырок. Только не говорите о пакете безумцу, а то он потребует, чтобы я развернул его – вдруг я там спрятал мальчишку. Оставьте нас в покое. Бога ради, уйдите!
– Его там нет, – доложил служитель доктору. – Под сиденьями пусто. Ваш мальчик, наверное, решил поехать поездом в восемь сорок. Мы опаздываем. Отправление!
– Спокойной ночи, сэр, – сказал первый пассажир, высунувшись из окна и глядя на сбитого с толку доктора. – Вы нас потревожили самым бесцеремонным образом и все понапрасну. Надеюсь, вы найдете вашу пропажу, когда немножко придете в себя, а то бедному ребенку не поздоровиться.
– Если бы вы вышли на платформу, – бушевал доктор, – я бы расправился с вами хлыстом за такое оскорбление. Мальчик в вагоне, и вы это прекрасно знаете. Я ...
Но к великой радости Поля, поезд тронулся, оставив бешено жестикулировавшего доктора на платформе.
– Свирепый тип, хотя и школьный учитель, – заметил один из пассажиров, когда поезд набрал ход. – Еще не хватало, чтобы он тут перевернул все вверх дном!
– Да. Не дай бог, этот служитель продырявил индийскую шаль в моем пакете. Господи, а пакет-то не под диваном! Я же положил его на полку.
– Служителю просто померещилось, что под диваном что-то есть, но... Послушайте, Голдикатт, пощупайте ногой, там и вправду что-то есть.
Некоторое время мистер Голдикатт исследовал ребра Поля носком ботинка, причиняя ему немалую боль.
– Действительно! – наконец воскликнул он. – Там что-то есть. Причем не такое-твердое, как чемодан или коробка для шляпы. Нечто более мягкое и податливое. Давайте попробуем вытащить это зонтиком. Наверное, надо заявить служителю на следующей станции. Господи, оно само вылезает!
Поль, испугавшись предложения доложить служителю, решил рискнуть и сдаться на милость попутчиков. Перепачканный углем, измазанный белилами, покрытый пылью, он вылез из-под дивана и умоляюще уставился на пассажиров.
Когда прошло первое потрясение, они откинулись на сиденья в хохотали до слез.
– Так что же, юный мошенник, – сказал один, обретя дар речи, – значит, все это время ты сидел под диваном?
– Да, – признался Поль. – Я не смел вылезти.
– Значит, ты тот самый мальчишка, из-за которого поднялся переполох? А мы, значит, отшили твоего директора, не зная, что ты у нас? Потрясающе! Ну ты даешь. Давно мы так не смеялись!
– Надеюсь, я не причинил вам больших неудобств? – сказал Поль. – У меня не было другого выхода.
– Господи! Еще бы немного и твой наставник причинил бы тебе большие неудобства! Но теперь он уже нас не потревожит. Надо же, мы клялись и божились, что в купе никого нет, а ты прятался под диваном! Прелесть! У мальчишки есть мужество. И неплохие манеры! Вашу руку, юный джентльмен, мы не в претензии. Вот уж посмеялись.
– Вы... вы не выдадите меня? – пролепетал бедняга Поль.
– Будем откровенны, – сказал Голдикатт, добродушный джентльмен с розовым лицом и седыми бакенбардами. – Мы не собираемся вылезать на следующей станции и везти тебя назад в Даффертон, чтобы обрадовать твоего директора. Он не заслужил этой участи. Больно уж он грубый и вспыльчивый!
– А что, если он даст телеграмму, чтобы меня задержали на вокзале Сент-Панкрас? – обеспокоенно спросил Поль.
– На это он способен! Ты проницательный мальчуган. Но раз уж такое дело, то нам надо бы довести начатое до конца, протащив контрабандой юного озорника под носом у детективов, не так ли, Треверс?
Пассажир помоложе охотно согласился со спутником, ибо доктор имел несчастье восстановить их против себя своими неоправданными подозрениями, и теперь они не колеблясь решили провести его вокруг пальца.
Они обратили внимание на плачевный вид мистера Бультона, и тот рассказал им о побеге и приключениях, каковые, несмотря на все сочувствие джентльменов, не удержали их от нового приступа смеха, хотя Поль и не видел в этом ничего смешного. На вопрос, как его зовут, он предусмотрительно ответил, что Джонс. Он также придумал и другие детали своей биографии. Так или иначе, к Кентиш-тауну его спутники подъезжали весьма довольные собой и своим протеже.
В Кентиш-тауне их ожидало новое осложнение. Вместе с контролером появился и станционный инспектор.
– Прошу прощения, джентльмены, – сказал он, с любопытством оглядывая купе, – но принадлежит ли кому-то из вас этот юный молодой человек в углу?
Джентльмен с седыми бакенбардами слегка смутился, но его товарищ и бровью не повел.
– Ты слышишь, Джонни, – обратился он к Полю, которого за время пути они привели в божеский вид. – Нас спрашивают, принадлежишь ли ты мне? Я надеюсь, ты ничего не имеешь против того, чтобы принадлежать в какой-то хотя бы степени своему отцу, – и выразительно посмотрел на инспектора.