– Не-а. Не у-у-угадал, Вася.
– Ольги?
От неожиданности, когда Шиза резко вдарил по тормозам и их едва не занесло в сугробы, Хром завалился вперед, аккурат между сидений, вовремя ухватившись за спинки кресел. Стянул шарф, отмечая, что они сейчас где-то на обочине объездной между районами, – походу, через Лысую поехали, чтобы в городе перед дэпсами не светиться, – а в лоб ему уткнулось дуло того самого ствола. Вокруг глубокий вечер, почти тьма. И ни единого фонаря или сооружения, только где-то вдалеке горели огни новостроек.
– Вылезай, – скомандовал Шиза и разблокировал двери.
Хром вышел в снег, почти скатился в кювет, вытащил из кармана барской шубы пачку, на которую ему тоже расщедрились пацаны, и закурил, не поворачиваясь. Даже без своего провидения он понимал, что вариантов два: либо Шиза вдавит ногой педаль, либо пальцем – курок. Потому удивился, когда водительская дверь хлопнула следом, и тот, путаясь своими дылдовскими ногами в глубоком снегу, дошагал до Хрома и тоже достал сиги.
– «Бей первым», я запомнил, – мрачно произнес Хром. – То-то же я расслабился.
– А ты не боись, Вася. Ты мне сначала п-п-поясни за Ольгу, а там п-посмотрим.
Теперь Хром развернулся к нему целиком и смерил долгим изучающим взглядом. И снова ничего. Муть какая-то, почти та же, что и у Шахтерского воротилы, которым Шиза изначально интересовался.
– Ты не читаешься, – Хром пожал плечами, затягиваясь. Хотелось для начала хотя бы докурить, а потом уже что-то выяснять.
– А п-про Ольгу откуда взял?
– Голоса нашептали, – хмыкнул Хром.
Шиза тоже вдруг заулыбался, так неестественно, словно у него лицевой нерв защемило. Рот растянулся от уха до уха, зубы зловеще заблестели в свете фар, но глаза не смеялись. Глаза были холодные. Подняв руку, Шиза направил пистолет на Хрома снова.
– Н-н-неправильно! П-попробуй еще раз.
– А ты п-п-попробуй хоть раз по-нормальному спроси, – не удержался Хром. Этот придурок, размахивающий пушкой направо и налево, его почти довел. Надоело, задолбало все, хотелось уже в этих бесконечных вопросах поставить точку и разойтись. Он шагнул Шизе навстречу так, что дуло уперлось в грудь, прямо в надпись «Барби» под распахнутой шубой. – Ты понты резать заканчивай, на губах еще не обсохло, чтоб меня, как шестерок своих, гонять. По-человечески просить умеешь? «Помоги, Хром, по возможности, сделай доброе дело». И тогда я бы тебе ответил, что Шахтер этот ваш, со своим крестным отцом, таким же мутным, как и ты, два мудилы. Что я с ними дел не веду, но пару раз Шахтер приходил, за кадастровые свои вопросики узнавал. Про какую-то шкатулку еще спрашивал, но ты мне бы не поверил, да? Что дай ты мне личную вещь чью-то, я тебе многое скажу. Что Ольга твоя – мертвая баба, то ли старуха, то ли молодуха, – одна фигня, непонятно. Жить тебе не дает, присосалась, как пиявка. У вас вся шайка таких поврежденных, но у тебя, видать, случай совсем особый, уникум ты наш. А ты чё? В морду с ходу и по почкам. Ни понятий, ни уважения, чё я тебя тут как училка отчитываю. Взрослый мужик, а мозгов как у рыбки. Антошка и то мудрее вас всех, вместе взятых, клоуны, блин.
Шиза слушал эту тираду с отсутствующим выражением лица, «словно о стенку горох», как любила говорить Хромова бабка. Потом, не убирая ствола, схватил Хрома за ворот шубы и дернул еще ближе, словно собирался двинуть коленом в живот. Но вместо этого одним борзым, резким движением зачерпнул горсть снега и пихнул ему за шиворот. Хром решил никак это не комментировать – мало ли, что психи с пушками в руке еще могут выкинуть, – только по телу вдруг побежали мурашки от холодного и мокрого. Шиза тем временем был, видать, рад до жопы – залыбился, как ненормальный, одновременно засовывая что-то в его карман:
– Это т-тебе ответочка п-пиявки, Вася. З-заеду на неделе. Увидь-димся, жди.
Когда он сел обратно в тачку и дал по газам, Хром не знал, что думать. Такой неожиданный человек в его жизни был впервые – непредсказуемость и «непрозрачность» и пугали, и почему-то даже бодрили. Он снова почувствовал себя живым, зашагал на огни вдалеке веселее. В кармане он нащупал свои ключи и пару купюр, что, конечно, порадовало. И почти наверняка знал, что они еще свидятся, хотя Шиза к нему в хату не приедет. Вот только не это печалило, а совсем другое: следующая встреча случится при очень-очень плохих обстоятельствах.
Ольга
В музыкальные комнаты Дома пионеров Ольга бегала тайком – отец не одобрял. Ему она отчитывалась только за ведение кружка юных натуралистов. Когда он уехал в очередную экспедицию, Ольга поначалу даже обрадовалась: будет ему потом, о чем говорить, а ей – слушать, но скоро затосковала. Отвлекали работа учительницей на вечерних классах, детские кружки и ухажер Колька, над которым все подружки подшучивали, мол, Олька и Колька, вот смеху-то на свадьбе будет! Иногда в выходной день они прогуливались от института до универмага, как бы невзначай, и Колька говорил: