— Я — Шиза! — неожиданно даже для себя, с гордостью произнес я.
— Это точно! — расхохотался капитан, — Шизофреник ты добрый!
Отсмеявшись, капитан повернулся к командиру заставы:
— Как и договаривались, его я забираю сразу. Остальных солдат заменим завтра. И перетусуем так, что ни одна сволочь не найдет.
Потом повернулся ко мне:
— Пошли, Шиза!
И улыбнулся. От его широкой улыбки мне почему-то стало легче…
* * *Меня вывезли в Ингушетию, где дислоцировались забравшие меня непонятные спецназовцы, отмыли, переодели и накормили.
— Ты, Шиза, хоть понимаешь, что натворил? — в глазах капитана сверкали веселые огоньки.
— Ничего… — буркнул я.
— Ну, конечно, ничего! ФСБ, МВД, армейцы три месяца планировали операцию по ликвидации этой банды, и тут ты, из пещеры на лыжах… Усилия трех ведомств насмарку, тем не менее, задача выполнена. Цена вопроса — уголовное дело на тебя по факту дезертирства и самосуд, и кровная месть, объявленная тебе от имени двенадцати чеченских семей. Ты думаешь, что ты — герой?! Хрен тебе! Ты — шизофреник! Счастливый шизофреник! Уголовное дело в отношении тебя прекращено, а вот награды за ликвидацию получат те, кто должны были их получить. Вот такие вот дела… Ну, и выбил у начальства, чтобы до конца службы тебя прикомандировали к нам. Всю службу мечтал, чтобы у меня денщик был! Будешь мне сапоги чистить?
— Буду, товарищ капитан! — улыбнулся я.
— Не надо! — засмеялся капитан, от чего шрам покраснел и стал резче, — И не зови меня капитаном, зови — Путник! Так все зовут.
— А кто вы? ФСБ? МВД? — не удержался я.
— Какая разница, солдат! Мы тоже солдаты. Только специфика своя. В основном — спасать планы, операции, людей… Так что считай нас спасателями. Сейчас вот тебя спасаем… Живи…
Когда я гордо заявил, что меня зовут Шиза, капитан мгновенно понял, что это не просто придурь, а образ жизни, с уважением отнесся к этому, и после этого иначе меня не называл. А вот я так и не смог пересилить себя, чтобы называть его Путником, называя так только мысленно, но вслух — только по званию…
* * *Я никогда не верил, что в моей жизни могут наступить счастливые дни, когда буду просыпаться и радоваться тому, что живу, что буду с нетерпением ждать встречи с человеком, который сумел за короткое время стать для меня и другом, и отцом… Жизнь разделилась на две половины, черную и белую. Белая наступила в тот миг, когда я встретил Путника.
Не знаю, что он разглядел во мне, но его полное доверие ко мне и уважение как личности, позволило впервые в жизни почувствовать себя человеком. Я в ответ платил ему безграничной преданностью. Он был для меня Богом, за которого я готов был умереть. Каким-то образом Путник сумел добиться, чтобы меня откомандировали в его распоряжение.
Для спецназовцев я стал поваром, уборщиком, и почему-то младшим братишкой. Самым трудным было провожать их и ждать. Провожать на войну страшно. Еще тяжелее ждать — все ли вернутся, вернется ли столь дорогой тебе человек? Путник был хорошим командиром, потому что при мне он всегда выводил всех своих людей. Грязных, голодных, серых от усталости, но живых.
И наступали счастливые для меня дни, когда он был рядом. Каждую свободную минуту он отдавал мне, почему-то стремясь передать свои знания и навыки. Однажды я не выдержал и спросил — почему он мне помогает, и зачем обучает как будущего спецназовца.
Он задумался на мгновение, потом вздохнул и ответил:
— Понимаешь, Шиза, однажды в жизни наступает момент, когда ты осознаешь, что все — к чему стремился в этой дурацкой жизни — миф. Мы все семимильными шагами несемся к смерти. И друзья, и враги… И надо успеть творить добро. Можно не успеть… А на небесах нам все воздастся… Что я могу дать тебе? Только свои навыки. Никогда не знаешь, что пригодится тебе в этой жизни…
Больше к этому вопросу мы никогда не возвращались, но заниматься я стал еще старательней и упорней. Мне никогда и в голову не приходило, что работа с оружием имеет столько особенностей и тонкостей. Казалось бы что такого — направил ствол на цель, нажал на курок, и все… Тем более, сам считал, что наиболее сложная работа — со снайперской винтовкой, мною пройдена. Но, как оказалось, глубоко заблуждался.
— Снайперская винтовка — это хорошо, — улыбается Путник, — Но зачастую огневые контакты происходят на малых и сверхмалых расстояниях, особенно в городе. И надо уметь работать пистолетом против противника, тоже вооруженного пистолетом. Нужно уметь действовать тактически грамотно, сочетая меткий огонь на поражение с маневрированием. Глупо думать, что можно увернуться от пули. Но когда противник решит выстрелить, он обычно делает движение, как будто пытается ударить тебя дулом своего пистолета. Вот от этого движения, которое предшествует выстрелу, увернуться вполне возможно.