— Как-то всё сложно. — буркнул я и снова взялся за охранника.
Оттащив его дальше в лес и проверив пульс, я убедился, что не лишил его жизни, от чего на душе стало как-то легче. Обшарив тело, я покидал все вещи, что нашел, на траву рядом с ним. Возвышал горку нужный нам тазер, а рядом улегся пистолет и три обоймы в общей кобуре. Остальные мелочи, типа сигарет, ключей и документов, меня мало интересовали. Я даже не стал дальше ждать команд Лота, а понял, что цель вылазки достигнута. Тазер перекочевал на мой поясной ремень, а кобуру с пистолетом я закинул в рюкзак. Комбез снял, скрутил и затолкал в каску.
— Уходим? — спросил я напарника.
— Да. Одежду пока не выкидывай.
И я быстро углубился в лес. Луны всё еще хватало что бы разбирать дорогу перед собой, и я не стал доставать свои кубические таблетки, а лишь сверился с навигатором и пошел в нужном направлении. Когда мы удалились на приличное расстояние от лагеря, сзади донеслась приглушенная шумом леса трель свистка, потом еще одна. Похоже в лагере строителей началась местечковая тревога.
— Нас преследовать не будут? — спросил я «опытного диверсанта» Лота.
— А кто о тебе знает? — проигнорировал тот «нас» высказываясь обо мне в единственном числе. — Охранника вырубил пьяный работник, его прежде всего и будут искать. Сейчас всех поднимут на осмотр. Уж не знаю через сколько времени не досчитаются одного комбинезона и каски. Так что время еще есть. А вот дальше предстоит кое-что посложнее…
— В смысле? Мы же уже сперли шокер и ствол, что еще-то нужно?
— Маскировка, Эр, нам нужна маскировка по эту сторону фронта. Все кошки…
— Ночью темные. Я уже слышал это. — раздраженно перебил я Лота. — Я думал, что театр с переодеванием и есть тот самый ночной кошачий концерт.
— Не темные, а серые. Это ты темный. Долго ты еще в своей туристической одёжке орматского производства собираешься тут гулять? Если тебя заметят, а тебя обязательно когда-нибудь заметят, будешь объясняться или с военполами, или с контрразведкой. А про театр ты правильно понял, но желтый комбез это не предел твоих возможностей. Кстати, выкинь его. Идем воровать военную форму.
Я слегка опешил от его напора, но каску с упакованным комбинезоном запустил в кусты. А потом не придумав ничего в ответ, снова пошел вперед. Он был прав на счет того, что есть большая возможность попасться в руки врага. И меня выпотрошат моментально на предмет принадлежности к Орматии. Открой мой рюкзак и станет всё ясно, не надо даже одежду рассматривать. Правда, в рюкзаке на этот случай был небольшая страховка: мощный пиропатрон, сжигающий сумку со всем содержимым в считанные секунды.
— Куда идти-то? — я был всё еще раздражен, но раз уж упустил инициативу в нашей двойке, то поздно сокрушаться.
— В гарнизон прикрытия. Я говорил, что рядом со стройкой должно быть прикрытие, военная база. Вот пока там еще не наступила тривога, нам нужно тихонечко наведаться.
— Тревога. — поправил я его с акцентом ударения на «е».
— Что? — не понял Лот.
— Ты как-то странно произнес «тревога». Через «и». Ты вообще откуда, если не секрет? Где жил в Орматии? Диалект такой у вас там? Говоришь «тикаем», «тривога».
— Секрет! — резко оборвал меня Лот.
А вот и наметился разлад между двумя личностями в одной голове. Чего я так и боялся, «шиза» чистой воды. И в данном случае «шиза» это будет не мой позывной, а моё состояние. С Мэлом такого не было, мы как-то вообще не доходили до конфликтных ситуаций. А вот с новым голосом в голове придется учиться общаться, иначе сдвинусь.
— Как мне найти этот гарнизон? — я не стал обострять ситуацию и постарался придать голосу нейтральный тон.
Внутри себя тональность мыслей очень легко окрашивать в нужные эмоции. Мы же думаем словами и произносим их своим голосом. И если захотим, то этот голос моментально станет грубым, добрым, ласковым, заискивающим, наглым. Любым. Вот вслух гораздо сложнее имитировать тон голоса, потому что участвуют как минимум голосовые связки, дыхание. А внутри головы, в своем сознании запросто, какой оттенок голоса захотел, так он и прозвучал.
— Я думаю, мы его не пропустим. Обычно он стоит полукольцом. Смотри в оба, слушай ночь, мы выйдем на военных сами. — так же нейтрально отозвался Лот.
Вот лучше бы он злился. А я бы его доконал своими спокойствием и холодностью. Причем не молчанием, нет, а именно холодным спокойным общением. И когда бы он взорвался, то наговорил бы мне лишнего. Это аксиома: на пике эмоций выбалтываем больше, чем стоит, чаще раскрываем секреты. А секреты характеризуют человека гораздо лучше, чем внешность, привычки, манеры. Внешность можно создать, манеры имитировать, привычки менять. Именно секреты раскрывают сущность человека, обнажая его натуру. И было ощущение, что спрашивая всего лишь о двух вылетевших из невидимых уст Лота словах, я наступаю на хвост какой-то его тайне. Это не уровень допуска заставил его огрызнуться, не формуляр с гостайной останавливает его в разговоре со мной. Что-то другое. Ну всё, я начал подозревать свою вторую личность. Хотя, честно признаться, она не совсем моя, мне её нагрузили.
Замедлив шаг, а иногда вовсе останавливаясь и прислоняясь к деревьям, я слушал ночь, как посоветовал Лот. Можно было бы и без его совета обойтись, так как опыт обнаружения противника на слух у меня всё же был. Мои старания оправдались: где-то впереди я услышал короткий гудок зуммера, словно на пропускном пункте перед открытием ворот дают короткий сигнал. Ассоциация была именно такая.
— Впереди слева. Дистанция примерно двести метров. — коротко сообщил я.
— Есть теплоизолирующий камуфляж? — спросил Лот.
Я был удивлен вопросу, но молча скинул рюкзак и достал фольгированное одеяло.
— Накидывай сверху. Возможна работа тепловизоров. — пояснил напарник.
— Она же бликовать будет даже от луны.
— Намажь грязью.
Похоже не я его доконаю, а он меня выведет из себя своими правильными и своевременными советами. Опустившись на колени у первой попавшейся лужицы, я зачерпнул грязи и размазал ее по блестящей поверхности. На удивление грязь нормально пристала. Но я подумал, что всё равно, когда она высохнет, то сама отвалится. После того, как пришлось старательно испачкать своё одеяло и накинуть его поверх головы, я еще добавил сверху маскировочную сеть с вплетенной травой и листьями, превратившись в кучу лесного мусора.
Дальше я продвигался ползком. Естественно, мой костюм лешего как назло цеплялся за всё, что можно и нельзя. Но я старался не злиться. Быстренько сложил мудру Печать терпения, и стало легче. Через полчаса я выполз к высокому сетчатому забору, увенчанному спиралями колючей проволоки. Я почти не промахнулся как в своих слуховых ассоциациях, так и с направлением движения: совсем рядом оказалась будка КПП со шлагбаумом. Видимо зуммер срабатывал при поднятии полосатой заградительной трубы.
Лот почему-то не подсказал мне, что делать дальше. Не став заострять на этом внимания, я просто отполз подальше от КПП и приблизился вплотную к забору. Освещения вдоль периметра не было, что играло мне на руку. Лишь внутри территории горели несколько фонарей, на удивление не как на наших базах красных, а обычного желтоватого свечения. Ну никакой маскировки. Выудив из-за спины штык-нож я снова соединил его с ножнами. Прежде, чем начать перекусывать проволоку ограждения, кинул на сетку немного земли, проверяя, не под напряжением ли оно. Искр не последовало, похоже, что ограда была безопасна.
Так оно и оказалось, и прорезать проход получилось без проблем. И так же без проблем получилось проникнуть по ту сторону забора. Углы сетки, которые растянулись в сторону, как только я перекусил несколько проволочин, я снова свел вместе и зафиксировал деревянными колышками, что бы дыра в заборе не привлекала внимания раньше времени.
Предстояло выбрать, куда передвигаться дальше в поисках той самой военной формы, которую так хотел получить Лот. Хотя я не понимал смысл этого действия. Ну вот одену я форму, пойду по вражеской территории в ней, но всё равно у меня не будет документов, и меня сразу примут как минимум за дезертира. Какой толк от этой формы, если и дальше придется скрываться. А Лот еще что-то про язык местный обмолвился, словно тут по другому говорят. Нас всегда учили, что в Азарии говорят на нашем орматском, что это бывший народ и бывшая территория Орматии, которую захватили прозападные власти и правили не в интересах азарийского народа, а использовали страну как «поляну» для обустройства своих личных дел. Я конечно не очень понимал, как возможно существование правительства не связанного с народом, с населением. Но углубляться в эти подробности и копаться в чужом мироустройстве не хотелось. Хватало того, что нам говорили воспитатели, учителя и новостные динамики в детдоме. А в больницах было не до этого. Правда, когда я вырвался из цепких лап медиков, попал в надежные руки военных и смог увидеть окружающий мир, то не все мои предыдущие представления об этом мире совпадали с тем, что рассказывали раньше. И того, что я в книгах читал, я не находил.