Я, как могла, грациозно встала с места возлежания, потянулась и неспешно пошла, закладывая дугу, к самому низкому месту пристани. Апогей дуги был в районе бравых ребят, которые уже открыли рты, так как решили, что их хитрость удалась. И я иду поближе, что бы они получше всё увидели. Но профланировав мимо них, я подошла к краю пристани и легко оттолкнувшись нырнула в море. И снова эти чудеснейшие ощущения невесомости, шума в ушах и щекотание пузырьков. Вынырнув, я повернулась, помахала в раз поскучневшим охранникам и поплыла обратно к тому месту, где оставила полотенце.
Теперь оставалось только ждать. Ненавижу это занятие. Я с его ухода в эту дурацкую командировку в плен к орматцам только и делаю, что жду. И ничего поделать не могу для ускорения процесса. И сейчас не могу поделать. Только хожу по нашему пляжу туда-сюда. Потом сообразив, что можно потратить время и на полезные занятия, я начала собирать вещи. Ведь ноги же уносить скоро. Нужно быть готовой сорваться с места в любой момент.
Я всё собрала, упаковала, прибрала наш лагерь. Их не всё было. Я снова достала вещи и перебрала их, оставив два комплекта двух размеров для прибытия мокрых пловцов. Их всё не было. Я сходила на мыс, с которого было видно пристань, и посидела, пялясь на нее. Ничего не помогало, они всё не появлялись.
Лишь когда в темноте я уже ходила по пляжу, закутанная в плед не от холода, а от злой трясучки, когда я уже готова была снова плыть в ту сторону и бить этих двух усачей-извращенцев с требованием вернуть мне мужа, вот тогда захрустели кусты и на пляж вывалились два тела. Тот, что поменьше, тащил того, что побольше. И как только они пересекли полосу кустов, мой хлипкий, как мне казалось, альтерОлег, скинул свою ношу на песок, не особо церемонясь. И сам рухнул рядом с ним на пятую точку.
— Вот гад, идти не хотел. — просипел альтерОлег мне, подбегающей и так же падающей на песок на колени рядом с ним. — Да всё в порядке. Принес я добычу, хозяйка. Разжигай костер, сейчас мы его зажарим и сожрем.
И он несильно то ли от усталости, то ли от ненастоящей злобы стукнул лежащее тело кулаком.
— Что случилось-то? — я поняла, что сердце мое выскакивает, руки потрясывает.
Мда-а-а, такие приключения меня доконают. Сначала плаксой стала, теперь нервозность одолевает.
— Сделал всё как ты сказала. Нашел хозблок, наврал про заболевшего три тысячи восемьсот второго. Они сначала ни в какую, мол у него смена, подменить некем. Я говорю, ну тогда сами будете лечить его от ветряной диареи. Вот вам список лекарств, вот процедуры, некоторые не очень для вас приятные будут. Только от него по ветру не стойте, заразитесь. Зря что ли я врачом служил первый раз? Что ты так на меня смотришь? Я никого не лечил от ветряной диареи, такой болезни-то нет. Ну в общем они сдались, говорят, забирай этого засранца. — альтерОлег сел, подгреб под себя ноги и как-то странно сложил руки, сплетя пальцы в замысловатую фигуру. — В общем, я его нашел. Говорю, пошли в медсанчасть, дело есть. Он сначала пошел, а я ему по пути: меня твой папа прислал, он хочет тебя вернуть. И представляешь, что это идиот сделал? Побежал снова на грядки. Такая-то туша. Кричит: «Я назад не хочу, я никуда не поеду». Представляешь? Пришлось успокаивать. Грубым физическим методом. По голове. Не беспокойся, он дышит. Просто спит. Сначала по голове, потом пару точек нажать. Это Эрик подсказал. Тащил этого идиота на себе через кусты, перебежками по открытой. Ну вот за что мне это? Еще и плыл, таща его за собой. Я и не знал, что так могу. А, Эрик говорит, это не я могу, это его опыт прошлых личностей. Вот так. Так, я восстановился.
Он встал, схватил тело украденного пленного за ноги и потащил к машине.
— Может лучше за руки? Во у него как голова шлепается по песку. — шепотом спросила я.
— Да ну его нафиг, чуть не испоганил такую операцию!
— А куда его?
— В багажник! — уверенно ответил герой сегодняшнего дня.
А я поняла, что и в этом мысли наши сошлись, так как багажник я выбрала по размеру.
6. Человек с сюрпризом
— Слушай, хотел тебе кое-что сказать. Давай после всего этого, когда я окончательно вернусь с той стороны, мы еще раз туда съездим, в Пшеску? Мы там пробыли всего ничего, а зато столько успели увидеть. — альтерОлег сидел за рулем, а я валялась на заднем сиденье.
Всю ночь мы ехали не останавливаясь. Он сел за руль, сказав, что теперь он со своим генетическим паспортом более легален, чем я. А мне и лучше. Я завалилась на заднее сиденье и отрубилась под мерное укачивание и шелест шин.
— Например? — спросила я, ставя босые ноги на боковое стекло и грея их теплых лучах восходящего солнца.
Сначала стекло холодное, но потом солнце согревает пальцы и пятки, и получается интересное сочетание холодного с теплым.
— Ну, море. Купальники исключительно для пожилых дам. Пустой город после заката. Красивая старость.
— Или одинокая. — я вспомнила того дедушку с тросточкой на скамейке, который дал мне знак, а сам остался сидеть в одиночестве.
Хотя может теперь он не один. Увидел во мне свою жену Киру и теперь лелеет её молодой образ в своей памяти.
— Или вредной как та бабуля в паспортном столе. Кстати, еще там технологии бьются с традициями! — он хихикнул.
— Это ты про бланки и терминалы?
— Точно!
— Да, забавный город. — вздохнула я.
И согласилась с ним полностью и бесповоротно. Мы вернемся в этот город. Может так же в старости.
К середине следующего дня мы решили, что между нами и местом преступления уже достаточно километров, и пора передохнуть. Тем более наш пленник так и болтался в багажнике, не издавая ни звука.
— А он там не того? — спросила я, когда мы остановились в безлюдном месте подальше от трассы и подошли к багажнику.
Место мы выбрали совершенно не под стать тому, что собирались сделать. Ехали вдоль побережья на восток, и в качестве места остановки нам досталась роща секвой с белым песочком под ногами и всё тем же теплым солнышком. Ну никак не подходит такое умиротворение к допросам.
— Эрик говорит, что дает гарантию. — важно заметил альтерОлег.
— Вот завязывай общаться со мной от имени своей второй личности. А то я уже начинаю думать, что шизанутость становится нормой.
Мы открыли багажник и прислушались к дыханию тела три тысячи восемьсот второго. Тот мерно посапывал. Он не только был жив, но еще и спал прекраснейшим глубоким сном. Аж на зависть.
— Надо ему имя какое-нибудь дать. — сказал альтерОлег. — А то номер долго выговаривать.
— Так сейчас разбудим и спросим, как его зовут. — мы стояли над ним и обсуждали.
— Неа, у них речевой блок на имена. Только позывной.
— Ну назовем по позывному, нам-то что. А пока можем звать «засранцем». - предложила я, а когда альтерОлег на меня выразительно посмотрел, добавила: — А что? Это ты его так окрестил на весь лагерь для пленных. Прикинь, если бы он остался, какая бы слава его ждала, какие бы прозвища, а?
— Да. Не позавидуешь. — согласился альтерОлег. — Ладно, пусть будет позывной.
Он протянул руку и нажал спящему куда-то под подбородок двумя пальцами. Тот нахмурился, завозился и потянул руки к лицу. А затем открыл глаза и, с видом явного неудовольствия, уставился на нас.
— Вы кто? — в голосе его не было испуга, скорее раздражительность, словно он проснулся в своей постели, а мы надоедливая прислуга, разбудившая его.
Затем он явно не понимая, где лежит, попытался сесть и ожидаемо стукнулся головой о крышку багажника. Ругнулся, осмотрел себя и место своего пребывания и снова посмотрел на нас.
— А что, собственно, происходит? Вы кто, я вас спрашиваю?! — тон его был вообще не под стать ситуации.
Вообще-то ему вроде бы полагается испугаться или разозлиться. А он ведет себя так, словно мы ему на ногу наступили и не собираемся извиняться.
— Как зовут тебя, засранец? — спросила я.