рядочный. На тебя можно положиться. Поверь, обузой не буду. Сам меня знаешь. - Приезжай, - без особого восторга сказал Иванов. Знакомый, уловив вялую реакцию Иванова, засмеялся и сделал энергичный жест рукой: - Не бойся. Не украл. Всё строго по закону. Вот торгаши в продторге... те да! Наворачивают с миру по нитки, так наворачивают! Похлеще, чем все вместе взятые воришки, сидящие на восьмёрке, двенадцатке в Тольятти и на четвёрке в Самаре. Крутят, вертят годами. И ни кто их не трогает. Всё куплено и повязано. Повсюду. Не только в нашем райпродторге. Кстати, у меня к тебе дельное предложение имеется. Но давай поболтаем о нём и о всём не здесь, а в более удобном комфортном месте. Тут как раз рядом ресторан «Нептун» находится. За мой счёт, естественно. Идём. Там все дары Волги-матушки имеются: и осетрина, и белуга, и чёрная икра. Заодно кой о чём интересном узнаешь, о тёмной непристойной жизни нашей Самарской элиты. Иванов посмотрел на часы и, посчитав, что 20 - 30 минут может на это выкроить, согласился. В ресторане после жаркой улицы было прохладно. В центре зала, освежая воздух, бил фонтан и мелкими капельками оседал в огромную бетонную чашу, излучающую в пространство шум дождя. Расположившись за столиком у окна, Иванов оглядел зал, фонтан, остановил своё внимание на сидящих у служебного входа двух официанток, весело болтающих с двумя привлекательно, легко и зазывно одетыми грудастыми молодыми девушками, однако, поймав на себе заинтересованный взгляд одной из них, тут же отвёл глаза. Знакомый, деловито вытащив из подставки красочное меню и прочитав его, вопросительно посмотрел на Иванова: - Если не против, давай закажем уху стерляжью, солянку рыбную с осетриной, бутерброды с зернистой чёрной икрой и по сто пятьдесят грамм водки за встречу? - Я пить не буду, - покачал головой Иванов. - Лишь пиво. Поговорив со знакомым о разном, Иванов покосился в сторону официанток, взглянул на часы, нахмурился и тяжело вздохнул: - Прошло десять минут, но официантки и две девицы как сидели, так и сидят болтая. Пойду, подойду, подшевелю. - Сиди, не торопись, - советует знакомый. - Бесполезно. Там две местные шлюхи сидят. Не задирайся. Наглые - спасу нет. Облают, не краснея. Иванов встал, подошёл к ним и сделал замечание. - А вы что торопитесь? - усмехнулась одна из официанток. - К нам, кто торопится, не заходят. А коль торопитесь, шли бы в обычную столовую. - А где у вас «Жалобная книга»? Принесите-ка мне, пожалуйста, её, - жёстко потребовал Иванов. - Грамотный слишком, видать? - ухмыльнулась одна из девиц. - А в постели, скорее всего, тюха, - засмеялась другая девица. - Но симпатичный... Пошла бы на риск с ним ночку за счёт заведения провести. Вдруг у него прилёпыш не меньше тринадцати. А то, что не клиент, десять-десять, десять. Всё в одной ладошки умещается. Ничего не ответив, Иванов прошёл через служебную дверь, ткнулся в кабинет директора - закрыто. Ткнулся в ещё один - закрыто. Третий оказался открытым. В нём сидела и что-то подсчитывала на калькуляторе полная пожилая женщина. - Вот скажите? - без всякого вступления и «здравствуйте» произнёс Иванов. - У вас здесь частная лавочка или советское государственное предприятие? Мне нужна «Книга жалоб». Сидим, ждём пять минут, десять. Уже прошло пятнадцать минут. И никто из официантов не проявил даже элементарного уважения к нам - посетителям. Они заняты пустой болтовней с приятельницами ночного сервиса. - А как вы сюда зашли и по какому праву? - грозно произнесла женщина, внимательно окинув Иванова строгим взглядом. - Тут не проходной двор. Посторонним вход категорически запрещён. Вдруг вы больной или проникли сюда со злым умыслом? - Мне нужен директор или доступ к Книге жалоб, - твёрдым голосом заявил Иванов. - Мало ли кому что надо, - усмехнулась полная пожилая женщина. - А во-вторых, я не директор. Книга жалоб тоже не в моей компетенции. Директор будет завтра. Приходите и разбирайтесь с ним. Всё, до свидание. Идите, как пришли. Не мешайте работать. Иначе вызову наряд милиции. - Ну и дурдом! - зло произнёс Иванов и, выйдя из кабинета, хлопнул дверью. Возвратился Иванов в зал к сидевшему за столиком улыбающемуся знакомому ещё более рассерженным. Взяв со стула свой «кейс», он кивнул головой в сторону выхода. - Всё, ухожу. Наелся и напился. Больше моей ноги здесь никогда не будет Не хочу находиться в столь мерзком месте ни минуты. Все попытки знакомого как-то успокоить его, образумить, убедить не спешить покидать ресторан, остаться пообедать - оказались тщетными. Иванов даже слушать о том не желал. Когда они покидали зал, официантки, не обратив на это никакого внимания, как ни в чём не бывало, безмятежно продолжали сидеть и о чём-то непринуждённо болтать. - Вот, сучки! Вот, твари! - выйдя на улицу, вновь забурлил негодованием Иванов. - И та, в кабинете, тоже хороша... жаба болотная! Выпучила глаза на своей морде бородавочной, стерва матёрая, и прикинулась, будто никакого отношения к этому ресторану не имеет. А главное, глядит с наглой подозрительностью на меня, как на чокнутого, и носом водит, воздух тянет. Вдруг поддавший и, значит, виноватый. Следовательно, молчал бы да юзил побыстрее... гражданин хороший - пока милицию не вызвали. - А если бы вызвали? - усмехнулся знакомый. - Повезли в отдел? Бумаг понаписали всяких. Суток на пятнадцать в камеру посадили? - Меня? - Тебя! А что ты думал? Не таких важных гусей куда надо загоняют! Вызвали бы прикормленных ментов, понаписали бумаг, те проститутки и официантки не моргнув глазом что угодно в качестве свидетелей подтвердили, подписали, и загремел бы ты в каталажку на 15 суток, как минимум. Не ты первый и не ты будешь последним. - Выходит, по-твоему, - остановившись, вопросительно посмотрел в упор Иванов на знакомого, - мне требовалось вести себя как мышь под веником и терпеливо сносить оскорбительно-унизительное отношение к себе? Так, получается? - Эх, Шурик, Шурик! - весло улыбаясь, покачал головой знакомый. - Гляжу я на тебя и вижу: ты всё такой же, прости, дурак! Всё воюешь! Доказываешь! Всё пытаешься лбом железобетонную стену пробить! А толку-то?.. Ну пошумел, покричал, дверью хлопнул... И что? Кто голодный остался? Кто? Это я взял по минимуму. А если брать по счёту крупному? Кто, скажи, погибал, становился инвалидом и мучился по сталинским концлагерям, брежневско-андроповским психушкам и ныне оказался самым отвергнутым? Ну, ведь, в самом деле. Неужели реальная жизнь до сих пор тебя ничему не научила?.. В взгляни тогда хотя бы попристальнее на остальных: много ли среди нас таких, как ты, извини, ненормальных? - Да, таких почти, нет! Это точно! - вспыхнув с новой силой гневом, язвительно заговорил Иванов. - За годы Советской власти однопартийный коммунистический режим потрудился на славу! Тут ты прав! Но с одной существенной оговоркой: это вы ненормальные. Мало того, будучи сами ненормальными, считаете нормальных ненормальными. Поскольку попривыкли ваши трусливые душонки к тому, что вас обманывают, оскорбляют, унижают, гробят здоровье, калечат, рабски эксплуатируют - и живёте под стать, осторожненько сопя в две дырочки, боясь раскрыть рот, боясь неприятностей при защите своих законных человеческих прав. В лучшем случае урвёте, где подхалимством, где терпимостью, где угодничеством подачку с барского стола, либо один у одного, словно церковный крысы, украдёте что-нибудь, или каждый из вас с переменным успехом друг друга обдурит - и от собачей радости грудь распирает. Счастливым себя, успешным, умным чувствуете и считаете, искренне веря в правильность своих рассуждений, действий, поступков. Не понимая, как глупы они в плане общественном и ничего хорошего в улучшении нашего общего конкретного социально - бытового комфорта не сулят. Итог же, по любому, таков: друг у друга урываем, друг друга замаскировано дурим, но так или иначе проигрываем все: и в материальном плане, и в моральном, и в духовном, и в телесном. А посему вы, фактически, знаешь кто?.. Шизики! Самые натуральные шизики! Хотя ими себя не считаете. - Интересно, это ты о всех? - засмеялся знакомый и похлопал себя по увесистому животу. - Почти! И о тебе тоже, - утвердительно кивнул головой Иванов. - Можешь не сомневаться! И не кривись! Лучше пошевели своими мозгами и вспомни кой о чём из того, с чем буквально на каждом шагу сталкивался в жизни. - С чем же, к примеру?.. - Да хотя бы с тем, как академика Андрея Дмитриевича Сахарова ругали, дураком называли. И ты в том числе. - Кто, я? Сахарова? Да ты, Шурик, что?.. Я наоборот ни одному слову тех, кто поливал его грязью, не верил. - Во многое не верил, согласен! - насмешливо повёл губами Иванов. - Но только не во всё! Как и другие! Кой во что, не ври, всё же верил. Я же не забыл. Однако сейчас разговор не про то. Сейчас речь о том, что ты и миллионы тебе подобных никогда не понимали и считали странным поведение Сахарова. Вот в чём суть! Вы всегда посмеивались и осуждали всякого, кто осмеливался выступать публично против власти. Тем более, если это академик, с солидным денежным окладом, трижды Герой. Либо генерал, как Григоренко Пётр Григорьевич. Разве не так? Может неправда? Разве ты не говорил о Сахарове: «Ну что?.. Что ему надо? Чего не хватает? У него же всё есть! Любой нормальный сидел бы на его месте потихонечку и своими сугубо научными проблемами занимался. А он - нет! Спокойно жить не хочет. Какой же он нормальный?!». Не получив от знакомого ответа, Иванов победно улыбнулся и махнул пренебрежите