– Возьмите меня за руку, – велела банкирша. Линдсей осторожно шагнул следом, подняв ужасный трезвон. – Ступайте осторожно, – добавила провожатая. – Здесь западни.
Линдсей, зажмурившись, подался за ней. Наконец она остановилась. В зеркальной стене открылась потайная дверь. Линдсей прошел в личные покои яритэ.
Пол был выложен старинным деревом, натертым до темного глянца. Под ногами лежали плоские квадратные подушки с набивным орнаментом из стеблей бамбука. Слева от Линдсея находились двустворчатые стеклянные двери, ведущие на залитый солнцем деревянный балкон. Дальше располагался роскошный сад; среди скрюченных сосенок и японских вишен вились дорожки, усыпанные ослепительно белой галькой. В комнате стоял запах свежей зелени. Зачарованный, Линдсей любовался образами былого, не пораженного еще гнилью Дзайбацу, проецируемыми на фальшивые, никуда не ведущие двери…
Яритэ со скрещенными ногами сидела на одной из подушек. Это была престарелая механистка с ярко накрашенным ртом и полузакрытыми глазами змеи. Ссохшуюся ее головку украшал лакированный шлемоподобный парик, проткнутый длинными деревянными булавками. Расшитое цветами кимоно топорщилось жесткими складками; казалось, оно держится лишь на крахмале и на распорках. Внутри кимоно свободно поместились бы три таких, как она.
Вторая женщина сидела у правой стены лицом к изображению сада. Линдсей тут же узнал в женщине шейпера. Не только по изумительной красоте – ее окружало то самое, наподобие магнитного поля, неуловимое обаяние, присущее перестроенным. В ней соединились африканские и азиатские гены – миндалевидные глаза в сочетании с темной кожей. С выражением отрешенной преданности на лице сидела она, подогнув под себя ноги, перед белой клавиатурой синтезатора.
– Не забывай о своих обязанностях, Кицунэ, – не оборачиваясь, сказала яритэ.
Пальцы девушки пробежались по клавишам. Звуки синтезатора – древнейшего из японских инструментов – заполонили комнату.
Линдсей опустился на подушку, к старухе лицом. Сбоку к нему подкатил чайный столик. Кипяток заструился в чашку; фарфор издал легкий звон. Затем в чашку легла заварная ложечка с чаем.
– Ваши друзья-пираты, – заговорила старуха, – пустят вас по миру.
– Это – всего лишь деньги, – сказал Линдсей.
– Это – наша тяжелая малоприятная работа. Вы полагаете, нам приятно пускать ее по ветру?
– Я нуждался в вашем внимании, – сказал Линдсей.
Навыки дипломата с первых секунд включились в работу, но он опасался девушки. Вот уж кого он не ожидал здесь встретить, так это шейпера! К тому же в поведении старухи имелись какие-то странности. Наркотики, вероятно. Или механистская перестройка нервной системы.
– Вы явились сюда в одежде Черных Медиков. Поэтому не могли не привлечь к себе внимания. Мы слушаем.
Линдсей расширил и углубил свой план при помощи Рюмина. Но Гейша-Банк запросто мог разрушить все его замыслы; если так, нужно привлечь их на свою сторону. Он понимал, чего желают здешние заправилы. Он был готов изобразить для них зеркало. Если они узнают в нем собственные амбиции и мечтания, он выиграл.
Линдсей начал заранее продуманное представление.
– Итак, вы видите, что надеются извлечь из представления Черные Медики. Они замкнуты в четырех стенах, а это ведет к паранойе. Финансируя постановку нашей пьесы, они надеются укрепить свой престиж. – Он выдержал театральную паузу. – Но мне нужна труппа. Гейша-Банк – вот для меня источник талантов. Без Черных Медиков я еще обойдусь, но без вас обойтись не смогу.
– Понимаю, – проговорила яритэ. – Теперь объясните: отчего, вы полагаете, будто мы можем извлечь из ваших замыслов выгоду?
Взгляд Линдсея сделался до боли обиженным.
– Я прибыл сюда ради культурного мероприятия. Неужели этого недостаточно?
Он покосился на девушку. Пальцы ее быстро перебирали клавиши. Внезапно она подняла голову и с легкой улыбкой заговорщицы заглянула в его глаза. Меж ровных, великолепных ее зубов мелькнул кончик языка. Улыбка блистательной хищницы, полная вожделения и соблазна. Кровь закипела у него в жилах. Волосы на затылке вздыбились. Самообладание ускользало.
Спина Линдсея покрылась гусиной кожей. Он опустил глаза.
– Хорошо, – с трудом выговорил он. – Я вижу, вам этого недостаточно. И это меня не удивляет. Видите ли, мадам, вы соперничаете с Медиками уже много лет… А я предлагаю вам шанс выманить их на открытое место и заставить сражаться на вашей территории. В финансовых вопросах они – наивные младенцы! Наивные – и жадные. Им очень не нравится оперировать в финансовой системе, контролируемой вами. Дай им хоть малейшую надежду на успех, и они тут же приступят к формированию собственной экономики. Так не мешайте же им. Пусть формируют. Пусть сами себя загоняют в гроб. Пусть раз за разом снимают навар, пока не потеряют чувство меры и не падут жертвами собственной жадности. А потом – проткните их пузырек.