Итак, в комнате свиданий пять человек: сам Довлатов, его многострадальный брат, их тетка, жена брата (Лиза) и их маленькая дочка...
«А брат все смотрел на меня. Потом сказал: – На тебе отвратительные брюки. И цвет какой-то говнистый. Хочешь, я сосватаю тебе одного еврея? Тут в зоне один еврей шьет потрясающие брюки. Кстати, его фамилия – Портнов. Бывают же такие совпадения...
Я закричал:
– О чем ты говоришь?! Какое это имеет значение?!
– Не думай, – продолжал он, – это бесплатно. Я выдам деньги, ты купишь материал, а он сошьет брюки... Еврей говорит: "Задница– лицо человека!" А теперь посмотри на свою... Какие-то складки...
Мне показалось, что для рецидивиста он ведет себя слишком требовательно...
– Деньги? – насторожилась тетка. – Откуда? Я знаю, что в лагере деньги иметь не положено.
– Деньги как микробы, – сказал Борис, – они есть везде. Построим коммунизм – тогда все будет иначе.
– Погляди же на дочку, – взмолилась Лиза.
– Я видел, – сказал брат, – чудная девка...
– Как, – говорю, – у вас с питанием?
– Неважно. Правда, я в столовой не бываю. Посылаем в гастроном кого-нибудь из сверхсрочников... Бывает – и купить-то нечего. После часу колбасы и яиц уже не достанешь... Да, загубил Никита сельское хозяйство... А было время – Европу кормили... Одна надежда – частный сектор... Реставрация нэпа...
– Потише, – сказала тетка.
Брат позвал дежурного сверхсрочника. Что-то сказал ему вполголоса. Тот начал оправдываться. К нам долетали лишь обрывки фраз.
– Ведь я же просил, – говорил мой брат.
– Я помню, – отвечал сверхсрочник, – не волнуйся. Толик вернется через десять минут.
– Но я же просил к двенадцати тридцати.
– Возможности не было.
– Дима, я обижусь.
– Боря, ты меня знаешь. Я такой человек: обещал – сделаю... Толик вернется буквально через пять минут...
– Но мы хотим выпить сейчас! Я спросил:
– В чем дело? Что такое? Брат ответил:
– Послал тут одного деятеля за водкой, и с концами... Какой-то бардак, а не воинское подразделение.
– Тебя посадят в карцер, – сказала Лиза.
– А в карцере что, не люди?!»
Но лучше всего циклотимный гипоманьяк ориентируется в ситуации неопределенной, когда ежеминутно требуется решать уравнения со многими неизвестными, когда открывается простор для инициативы, а правила игры меняются на ходу, когда нужно быстро принимать решения и стремительно переключаться с одного на другое, делать десяток дел сразу и все их держать в голове. Тогда ему нет равных, здесь он царь и бог. Создается впечатление, что колебания и сомнения ему неведомы, но это не совсем так: просто в силу своей психофизической организации он умеет замечательно с ними справляться, а кроме того, благодаря исключительной подвижности нервных процессов, недоступной простому смертному, успевает в единицу времени совершить максимальное число проб и ошибок и выбрать оптимальное решение.
Такие люди великолепные ораторы и мастера разговорного жанра, способные неограниченное время удерживать внимание многотысячных аудиторий. Магнетическим воздействием своей личности они могут увлекать за собой массы, но все-таки настоящих вождей из них, как правило, не получается: это немыслимо без истовости и фанатизма, которые являются необходимой составной частью эпитимного радикала. Вот там бушуют уже поистине ураганные страсти, и едва ли не все великие деятели – Цезарь, Магомет, Лютер, Пётр Великий, Наполеон – эпилептики.
Но циклотимный гипоманьяк тоже не лыком шит. Мировая история пестрит именами таких людей. Пожалуй, первый, кто приходит на ум, – это Дюма-отец, гигантский толстяк-сатир, написавший десятки томов приключенческой прозы. Люди подобного типа всегда живут шумно и широко. Если волею судьбы им суждено оказаться в больших начальниках, то возглавляемое ими учреждение начинает пухнуть, как на дрожжах: раздуваются штаты, выбиваются новые ставки, как грибы растут новые корпуса, следуют друг за другом непрерывной чередой симпозиумы, конференции и коллоквиумы, при этом содержательная часть такой кипучей деятельности нередко отходит на второй план. На низких уровнях эта публика тоже весьма заметна – ловкие авантюристы, деляги, хитроумные политиканы и обаятельнейшие подлецы. Все великосветские проходимцы – от Казановы и Сен-Жермена до Калиостро – безусловно, из их числа.
Ну а как же обстоит дело с пресловутым скелетом в шкафу? Тут, что называется, как карта ляжет. Многие из таких субъектов могут на подъеме прожить всю свою жизнь и благополучно скончаться на руках родных и близких. Если же депрессия все-таки случается, то это почти катастрофа. Депрессия у гипоманьяка, коль скоро суждено ей развиться, протекает, как правило, исключительно тяжело, вплоть до так называемого меланхолического неистовства, когда больной наносит себе тяжелейшие физические травмы, чтобы только заглушить невыносимые душевные страдания.