Приведем примеры собственных наблюдений.
Больной Т., 29 лет. В 3-й Московской психоневрологической больнице находился в 1949 году с диагнозом шизофрения. Рос и развивался нормально. В детстве перенес корь, скарлатину, дифтерит. Часто болел гриппом; три года тому назад заболел малярией, которая повторилась и в дальнейшем. Психическое заболевание началось после перенесенной малярии, стал испытывать «мимолетные усыпления», во время которых чувствовал слабость и сонливость; не смог учиться. Обострение наступило вскоре после перенесенного гриппа. На вечеринке почувствовал, что его гипнотизирует жена товарища, шепчет ему слово «спи», и у него при этом появляется сонливость. С этого же времени или несколько раньше появилась мысль, что за ним следят, считают его преступником, что его отравляют.
Соматически: тахикардия до 100 ударов в минуту, РОЭ 28, со стороны нервной системы отмечается ослабление реакции зрачков на конвергенцию и легкий нистагм при крайнем положении глаз.
Психический статус: больной вял, несколько манерен, малоподвижен. С больными общается мало. Сообщает, что «есть группа гипнотизеров, которые по временам его усыпают», при этом он чувствует слабость, сонливость, хочется прилечь, лишается своей воли, его заставляют повторять отдельные фразы, внушают разные мысли. Убежден, что на вечеринке его чем-то опоили и усыпили; он сразу почувствовал, что ничего не видит; слышал голоса, появилась слабость. В больнице плохо спит по ночам, при этом временами чувствует на себе воздействия гипнотизеров, о чем говорит неохотно. Днем больше лежит, повидимому, имеются слуховые галлюцинации. Лечение инсулином, сульфазином и сном эффекта не принесло. Выписан без заметного улучшения. После этого больной поступал еще несколько раз в этом же состоянии.
Больная Б., страдающая шизофренией, утверждала, что на нее действует «наводкой» и внушением «дворник татарин» так, что она не может говорить; «ударяет в голову», «расшибает внушением», «глаза тяжелеют, занавешиваются, хочется спать». Иногда при этом видит танцующих женщин, слышит слова, что дочь убита и т. п.
Повидимому, в основе этих состояний лежит торможение коры больших полушарий, носящее более или менее диффузный характер, но с преимущественным торможением во второй сигнальной системе. Можно думать, что при этом имеют место и фазовые состояния. Существенно, что и аффективные, и сенсорные, и сноподобные переживания больных часто связаны с окружающими их людьми, приписываются им, возникают избирательно по типу условных связей (в присутствии или при взгляде определенных лиц и т. п.) Представление о воздействии со стороны определенных лиц возникает у больного обычно одновременно с восприятием жестов, действий, случайных взглядов этих людей. Говоря о воздействии электрическим током, химическими веществами или лучами, больной обычно предполагает и людей, управляющих этими воздействиями, чаще всего посредством особых аппаратов; обычны указания больных в этом смысле на лаборатории, научные институты, «научные коллективы телевидчиков» и т. д. Самую квалификацию воздействия в качестве тока, гипноза, радио или другого способа следует считать индивидуальной интерпретацией больного; она варьирует, меняясь в зависимости от эпохи с ее техническими достижениями, степени развития личности и ее способности усваивать смысл этих достижений и терминов и использовать эти знания для соответствующих интерпретаций. Выбор больным объяснения способа воздействия на него стоит также в связи с тем направлением, в котором переживается воздействие, т. е. касается ли оно психических или соматических процессов. В одном случае больные предпочтительно говорят о гипнозе, в другом — о воздействии лучами, аппаратами и другими физическими или химическими способами.
Вопрос о характере нарушений, лежащих в основе бреда воздействия, ввиду сложности этого синдрома особенно труден. В бреде физического воздействия роль патологических ощущений выступает совершенно ясно, но и в бреде так называемого психического воздействия, как было сказано выше, не отсутствуют патологические ощущения или симптомы нарушения функции сна и бодрствования, указывающие на торможение коры больших полушарий головного мозга. Уже говорилось выше также, что клинико-психопатологические особенности бреда воздействия заставляют предполагать нарушения, глубже затрагивающие личность больного, чем это имеет место при других формах бреда, мысли больного и все его интимные субъективные переживания как бы выворачиваются наизнанку, делаются открытым достоянием других людей (угадывание мыслей и чувств — «чувство внутренней раскрытости»), или чужие мысли вторгаются в психику больного. С другой стороны, переживания больного теряют свой субъективный характер, принимают для него, чуждый внешний непроизвольный характер, совершаются помимо него, т. е. возникают насильственно. Эта потеря больным чувства спонтанности и субъективности дает основание предполагать, что при данном синдроме имеет место нарушение каких-то механизмов, участвующих в формировании сознания «Я» (субъективного мира).