При обследовании со стороны внутренних органов и нервной системы уклонений от нормы не обнаружено.
Психический статус: в месте и времени ориентирован, ведет себя правильно, но держится большей частью особняком, говорит о себе внешне спокойно, безразлично, с расстановкой, как бы что-то обдумывая и не договаривая. Не вполне доступен. Настроение пониженное, но особой тоскливости, подавленности не обнаруживает. Развитие достаточное, формальные способности не расстроены. Психически больным себя не считает и отрицает психопатологическую симптоматику. Фиксирован на соматическом состоянии. Жалуется на общую слабость, неприятные ощущения в желудке, ощущение пустоты в нем, высыхания; кажется, что желудок плохо варит и пища выходит непереваренной, поэтому испытывает слабость, все время хочет есть, вся мускулатура расслаблена, во рту нехороший привкус: «пересыхает от зубов», «все зубы гниют», «желудок 10 лет не переваривает пищи». Раньше был привязан к семье, теперь изменилось отношение: «точно они не мои товарищи». Подробнее свою мысль не развивает. Вместе с тем боится, что не прокормит семью. На лечение не надеется, так как «все уже испробовал».
В дальнейшем больной продолжает высказывать ипохондрические идеи; уверяет, что желудок его уже сгнил, он не наполняется и из мышц поступает жир; он весь сохнет, гниет; он уже начал умирать, и вся семья его умрет голодной смертью. Несмотря на начатое инсулиновое лечение, состояние больного не улучшается. Неожиданно повесился.
У этого больного, как и у других, подобных ему, основным является бредовое убеждение в том, что ему грозит смертельная опасность не со стороны его врагов, как это наблюдается, например, при бреде преследования, а со стороны собственного тела, без участия в этом других людей. Высказывания больных при этом обычно не отличаются постоянством, они варьируют; одно предположение высказывается за другим; внимание больного фиксируется при этом то на одном, то на другом органе, но убеждение в том, что изменения в них ведут к гибели, остается постоянным. Ничего не изменяют в этом отношении и психотерапевтические воздействия врача.
У больного отсутствуют четкие и определенные ощущения, которые могли бы обусловить бредовые интерпретации, но у него все же имеются смутные ощущения, создающие убеждение какого-то неблагополучия в организме, сочетающиеся с представлением о его разложении, атрофии и т. п., составляющие с ним одно нераздельное целое.
В следующей разновидности ипохондрического бреда, близко стоящей к вышеописанной, суждения больного носят более конкретный характер. Они относятся не ко всему телу, а преимущественно к какой-либо части его, которая в представлении больного поражена каким-нибудь тяжелым заболеванием. Наличие его для больного неоспоримо. Один больной, например, испытывал постоянные боли и неприятные ощущения в спине и утверждал, что у него сухотка спинного мозга. Другой больной, сначала фиксировавший внимание на своем горле (перед этим подавился костью), в дальнейшем, случайно услышав разговор врачей о раке, проникся убеждением, что у него рак, который, как он чувствует, прорастает все тело, проходит через легкие, спину, дает отростки. Рак в представлении больных может локализоваться также в отдельных частях тела. Часто, по утверждению больных, поражены каким-нибудь заболеванием половые органы с нарушениями в организме общего характера: слабость, дряблость, иногда изменения формы тела.