- Что это ты такой... разодетый?
Тот обернулся и хохотнул:
- Собираюсь покорять красавиц Тортуги.
- О!
Я улыбнулась. Неожиданно в памяти всплыл ночной разговор, и я пересказала его товарищу. Моряк задумался.
- Значит, они решили не отказываться от услуг француза, - растягивая слова, произнёс он. - Зря, ненадёжный он человек. И в команде у него никакой дисциплины. Готье, конечно, не капитан Шевалье, но та ещё гадина.
Помолчав немного, Нед сказал:
- Знаешь, это плохая новость, но нас эти дела не касаются, офицеры сами разберутся. Давай-ка, собирайся на берег, перед походом надо развлечься.
- А что мне собираться? - сказала я, грустно осматривая свой наряд. - У меня всего имущества - я, да эти тряпки.
Нед посмотрел на меня, как на умалишённую.
- Ты понимаешь, что говоришь?
И постучал пальцем по виску.
- Твой родитель был довольно удачливым корсаром, и наверняка ты - обладатель солидного наследства. Сейчас пойдём и выясним.
Струсив, я принялась отнекиваться. В конце концов, даже если некий пират Сабатини и существовал, это не делало меня ни его сыном, ни даже дочерью. Попытка откреститься от «отцовских» капиталов не удалась, и, с трудом приноравливаясь к широким шагам Неда, я засеменила вслед.
По дороге нам попался Коу, распоряжавшийся переноской грузов.
- Решили посухопутничать? - весело спросил он.
- Да, - ответил Нед, - если ты не против. Хотим поинтересоваться наследством капитана Сабатини.
- О, правильно, - довольным тоном произнёс Джон, - парнишку надо приодеть. Да и, вообще, деньги лишними не бывают.
И, погладив меня по голове тяжёлой ручищей, ласково сказал:
- Иди, сынок, погуляй, ещё успеешь наработаться. Капитану я доложу.
Он ушёл руководить, а Нед и я по шатким сходням спустились на берег.
Пока мы шли к дому губернатора, моего спутника не раз останавливали, здоровались, делились новостями. Нередко обращались и ко мне, называя по имени и выражая соболезнования сыну Энцо Сабатини, что, в конце концов, привело меня в состояние душевного остолбенения и прострации.
Пришла в себя я от испуганного голоса Неда. Поддерживая меня одной рукой, другой он пытался откупорить фляжку с ромом, чтобы влить пойло мне в рот. Увидев, что я открыла глаза, товарищ облегчённо вздохнул.
- Какой ты слабенький, Нико, - посетовал он. - Обязанности на корабле будут тяжелы для тебя.
- Я потому и пошёл юнгой к отцу, чтобы стать мужчиной, - солгала я.
Нед с уважением посмотрел на меня и хлопнул по плечу.
- Молодец! При таком настрое у тебя всё получится.
Губернатор не смог или не захотел нас принять, и мы беседовали с его секретарём. Тот без лишних разговоров и проволочек вручил мне увесистый, звякающий мешок и назвал общую сумму наследства. Цифра оказалась так велика, что глаза мои вылезли на лоб. Нед тоже выглядел потрясённым.
- А ты, оказывается, богач, - удивлённо глядя на меня, сказал он. - Но неужели ты не знал, что владеешь такими деньгами?
- Понятия не имел, - пожав плечами, ответила я. - Отец не отчитывался передо мной за прирост нашего состояния.
И продолжила вдохновенно врать:
- Но он всегда говорил, что не хочет повторения своей судьбы для сыновей и намерен отправить нас обратно в Италию.
Неожиданно мои слова подтвердил секретарь д’Ожерона мсье Лероа. Он сообщил, что Энцо, в отличие от других корсаров, не тратил ни одного луидора[4] ни на пьянство в тавернах, ни на женщин, а всё до гроша отдавал губернатору, чтобы тот мог пустить эти деньги в оборот.
- Капитан Сабатини, юноша, - сказал француз, - пёкся только о детях, мечтая о лучшем будущем для вас. Учтите это и подумайте хорошенько, как лучше распорядиться тем, что вам досталось.
Попрощавшись с мсье Лероа, мы вышли. Голова моя походила на котёл под давлением, готовый взорваться. Как? Почему моя бредовая история стала явью? Всё, что я придумывала, воплощалось в жизнь и шло мне на пользу. С такими деньгами я могла уехать прямо сейчас и до конца своих дней не заботиться о хлебе насущном.
Посмотрев на хмурого Неда, я взяла его за руку.
- Ты сердишься на меня?
Голос мой прозвучал жалобно. Моряк вздрогнул.
- Да что ты, Нико, с какой стати?
- Но ты так мрачен...
Ответ меня удивил.
- Наверное, теперь ты покинешь Тортугу. А я привык к тебе, малыш, всегда тяжело терять привязанности.
Я смотрела на него во все глаза. Когда Нед успел ко мне прикипеть, если мы знакомы лишь сутки? По-видимому, под привлекательной, хотя и несколько грубоватой, телесной оболочкой юноши скрывалась тонкая и чувствительная душа, раз он так скоро сумел полюбить человека. На меня накатила волна тёплых чувств к нему, и я успокаивающе произнесла: