- Джон прав, - сказал Мак-Гилл, - ты не справишься, Жак, и мы рискуем застрять тут из-за тебя.
Голос Готье зазвучал вызывающе:
- Я сам себе хозяин, Генри. Я командую «Валькирией», и, поступлю, как сочту нужным.
Наступило молчание. Наконец, заговорил Тревор:
- Вижу, тебя не переубедить. Но если что-то пойдёт не так, помощи от нас не жди.
- Как-нибудь разберусь, - фыркнув, сварливо ответил француз.
Когда он спустился в шлюпку и отплыл, я подошла к капитану.
- Сэр, - обратилась я к нему, - всё это кончится очень плохо. Он посадит «Валькирию» на мель посреди озера, и вы, разгружая её, потеряете не меньше трёх дней. За это время жители узнают о нашем прибытии и покинут город. Губернатора придётся искать очень долго.
Потеряв дар речи, Мак-Гилл, Коу и Тревор изумлённо воззрились на меня. Опомнившись, Джон промямлил:
- Что ты городишь, юнга? Откуда ты можешь это знать?
- Поверьте мне, так и произойдёт, - ответила я. - Простите, что я осмеливаюсь давать советы, капитан, но будет лучше, если вы всё-таки заставите Жака принять на борт лоцмана.
И помчалась к Неду, чувствуя, как спину мою буравят три ошеломлённых взгляда.
Как я предсказала, так и произошло, в точном соответствии произведению Сабатини. Три дня корсары, ругательски ругая Готье, снимали груз с «Валькирии», чтобы стащить судно с мели, а когда, мы наконец, сдвинулись с места, выяснилось, что Маракайбо пуст.
Мало того, за это время между островами Вихилиас и Лас-Паломас, на выходе из похожего на бутылку Маракайбского озера, встала на якорь испанская эскадра, возглавляемая злейшим врагом нашего капитана доном Антонио де Арагоном де Лерма. Так же, как и в книге Сабатини, адмирал прислал корсарам приказ немедленно покинуть город, обещая неприкосновенность. И получил от Мак-Гилла дерзкий ответ с требованием выкупа за Маракайбо и угрозой уничтожить и его, и эскадру испанцев в случае, если эти условия не примут.
Но дальше всё пошло совершенно не так, как в первоисточнике. Во-первых, Готье, струсив, откололся сразу, а не после описанной в книге атаки с горящим шлюпом[4]. Его команда погрузилась на «Валькирию» и отплыла, решив отдаться на милость адмирала. Все, кроме меня, приуныли, но я-то знала, что этот поход не стал для Блада последним, и намеревалась поделиться своими соображениями с двойником капитана, последнее время посматривающим на меня с некоторым страхом.
Вторым же отличием выдумки от «действительности» стало появление в расположении нашего отряда незнакомого молодого человека, оказавшегося племянником дона Антонио.
Дон Альваро де Арагон возник на моём горизонте ясным тёплым утром, когда я, покончив с делами, прилегла в тени, болтая с Недом. Друг выглядел подавленным.
- Я знал, - грустно сказал он, - что смерть для корсара неминуемая неприятность, но как же не хочется умирать.
Я вытаращила глаза.
- А с чего ты взял, что умрёшь? Капитан умён, он что-нибудь придумает.
- Надеюсь.
Голос Неда звучал уныло.
- После ухода «Валькирии» нас осталось слишком мало. Если не произойдёт чуда, испанец дождётся подкрепления, войдёт в озеро, и вздёрнет всех на нок-рее.
Похлопав товарища по руке, я сказала бодрым голосом:
- Не хорони нас раньше времени, всё ещё может измениться.
И оказалась права.
- Простите, господа, - прозвучал незнакомый голос с сильным акцентом, - вы моряки или местные жители?
Мы подскочили. Над нами стоял юноша в камзоле, сшитом по испанской моде, и дорогих, но сильно сбитых башмаках. Выглядел он так, словно долго шёл пешком, в потухших глазах светилась усталость. Я бы дала молодому человеку лет пятнадцать-шестнадцать: его подбородок и верхнюю губу окаймлял лёгкий пушок, и рядом с ним даже двадцатитрёхлетний Нед казался взрослым мужчиной.
- Моряки, - ответила я.
Мальчик вспыхнул от радости.
- Вы плаваете с Генри Мак-Гиллом?
Мы дружно кивнули.
- Не могли бы вы представить меня капитану?
Нед поднялся.
- А вы кто?
В глазах юноши мелькнуло беспокойство, руки его задрожали, но он справился с собой.
- Я дон Альваро - племянник дона Антонио де Арагона. И мне необходимо встретиться с Мак-Гиллом.
Во взгляде Неда появилась неприязнь, смешанная с недоверием. Подойдя к испанцу, он обыскал его. Никакого оружия, кроме шпаги, у того не оказалось, и моряк поинтересовался:
- Зачем вам нужен капитан?
- Хочу помочь ему вырваться из ловушки, устроенной моим дядей.
При этих словах лицо дона Альваро потемнело. Мы переглянулись.
- Идём, - неохотно согласился Нед.
И направился к «Амелии».
Дон Антонио, возмущённый поведением племянника, рвал и метал. Сначала они поссорились из-за того, что адмирал не сдержал слова, данного Готье, и не выпустил «Валькирию» в море, собственноручно вздёрнув капитана и каждого второго из команды. Нельзя сказать, что дон Альваро сочувствовал предателю, но у него имелись твёрдые понятия о чести и уверенность, что обещания надо выполнять.