Подбежал Коу. Он принялся ощупывать моё тело, ища повреждения, но когда руки мужчины скользнули к груди, я отвела их, заявив:
- Всё в порядке, Джон, даже синяков не останется.
Он недоверчиво посмотрел на меня, а потом, улыбнувшись, похлопал по плечу:
- Молодец! Ловок, хорошим моряком будешь.
Мне настолько понравилась его похвала, что по лицу расплылась глупейшая улыбка. А Коу обратился к пиратам:
- У этого парня во время последнего шторма погиб отец, и если вы представляете, что это значит, ведите себя с ним по-человечески.
Мне стало стыдно, и я подёргала Джона за рукав.
- Ну, зачем ты об этом? Сегодня отец, завтра кто-нибудь из них...
Тот отмахнулся и продолжил:
- Корсар с «Валькирии» сообщил, что вчера ушёл в небытие корабль достойнейшего моряка Энцо Сабатини. Это его младший сын Нико.
Меня словно ударило молнией, и я застыла с разинутым ртом. Почему? Как могла моя выдумка стать реальностью? Неужели я способна влиять на происходящие здесь события? Или это лишь невероятное совпадение?
Мысли не давали мне покоя, и я не сразу услышала, что меня окликает Мак-Гилл:
- Нико, идём. До прибытия на Тортугу мы должны решить все вопросы, связанные с твоим пребыванием на судне.
Джон взял меня за руку, и мы бодро побрели за капитаном.
Пригласив нас в каюту, обставленную со скромной, но богатой простотой, Мак-Гилл жестом предложил нам сесть и поинтересовался:
- Память к тебе не вернулась, юнга?
Я с сокрушённым видом покачала головой.
- Увы, большая часть воспоминаний стёрлась.
- Жаль. И всё равно, в первую очередь, прими мои соболезнования. Твой отец, как верно сказал Джон, был достойным моряком. Знакомство с ним я считал честью.
Вжившаяся в роль сына Сабатини я непритворно всхлипнула.
- Даже лица его не помню, - грустно доложила я собеседникам.
- Ничего, сынок, со временем всё наладится, - с сочувствием сказал Коу.
А Мак-Гилл заявил:
- Ты поступаешь в распоряжение офицеров. Учить тебя и отдавать приказы могут только они. Джон, донеси это до всей команды.
- Сделаю, Генри.
Одобрительно кивнув, капитан присовокупил:
- Что же касается морских баталий, то я категорически запрещаю тебе принимать в них участие. Свою долю при дележе ты получишь, правда, меньшую, чем у других, но я не позволю ребёнку рисковать жизнью.
- Я уже не маленький, - возмутилась я, - и хочу воевать вместе с остальными.
- Это приказ, юнга, - строго сказал Мак-Гилл.
«Фу ты, - подумалось мне, - что это меня на рожон понесло? Заигралась. Случись бой, конечно же, спрячусь, чтобы ядром не прибило».
- Генри, - сказал Коу, - во время сражения в кубрике находиться так же опасно, как и на палубе. Может, мальцу в трюм спускаться?
- Эти тонкости я оставляю на твоё усмотрение, Джон, - отозвался Мак-Гилл. - Покажи мальчику корабль, объясни, где что находится, и пусть отдыхает до прибытия на Тортугу. А там понадобятся все, и он тоже.
- Пойдём, сынок, - сказал Коу, взяв меня за руку, - я познакомлю тебя с судном.
«Всё складывается не так уж плохо», - подумала я.
И, поклонившись капитану, послушно отправилась за провожатым.
Джон водил меня по кораблю, показывая и объясняя, а я присматривалась, время от времени согласно мыча.
Наконец, мы добрались до кубрика. Там находились человек двадцать команды, к которым и обратился Коу:
- Кто ещё не знает, - сказал он, - не говорите, что не слышали, и передайте другим. Это наш новый юнга - сын погибшего вчера капитана Сабатини. Никто из вас не имеет права им командовать, он подчиняется только Мак-Гиллу и нам - офицерам. В сражениях ему участвовать нельзя, и если кто-нибудь увидит его на палубе во время боя, пусть закинет мальчонку в трюм. Это приказ. Всем ясно?
Пираты, переглянувшись, нестройно ответили согласием, а один из них, наверное, присутствовавший при моём падении, сказал:
- Да хороший малец, ребята, свой в доску. Не предатель и не изнеженный маменькин сынок. Думаю, мы уживёмся.
Джон погладил меня по голове и подтолкнул к новым товарищам. Я пожимала мозолистые ладони, терпела чувствительные похлопывания по плечам и спине и пыталась запомнить имена, среди которых, к счастью, не оказалось слишком сложных.
Наконец, черёд дошёл до моего сегодняшнего знакомца, и я протянула ему руку, приветствуя. По губам флибустьера скользнула мрачная усмешка, и мне сразу стало ясно, что он никогда не войдёт в число моих друзей. Во взгляде мужчины плескалась злоба, но, повинуясь грозному взгляду Коу, он грубо сообщил:
- Джек Смит.
И сжал мою ладонь так, что я запищала и присела, пытаясь выдернуть пальцы.
- Смит, - резко прикрикнул молодой моряк, которого звали Недом, - прекрати!