- А теперь поцелуй. Поцелуй меня так, как хотела. И я покажу тебе, что такое любовь. Ты же этого хотела?
Следующие минуты мне показались часами. Поцелуи стали уже более уверенными - учится. Почему-то тот факт, что кто-то другой будет целовать ее и она будет вот так отвечать, очень меня разозлил. Забыв о том, что надо быть осторожным, что ребро может быть сломано, я схватил ее за талию и повалил на ближайший диван, прижавшись к ней, такой хрупкой и такой родной, всем телом. Я не слышал ее стонов. Она пыталась меня укусить, но я не мог остановиться. Может, эти укусы были вызваны страстью, а не болью. Я чувствовал ее тело под собой, чувствовал ее дрожь. Я знал. Она меня хотела. Хотела. За всё это время я смог в полной мере изучить ее тело. Знал, как оно реагирует на меня, какие прикосновения заставляют его покрыться мурашками.
Как она оказалась подо мной в одних трусиках и как я оказался сверху без футболки и джинсов, я не помню. Я помню только припухшие губы и невинный взгляд, который кричал мне: «Хочу». И я не смог бы сказать такому взгляду «нет». Точнее, больше не собирался говорить «нет».
Звонок в дверь. Эти звуки пробудили меня. Вырвали из моего состояния. Заставили увидеть всё со стороны. Шок. Какой раз за день я его испытываю? Какой раз на меня словно опрокидывают ведро холодной воды? Этот колокольный звон, словно молоточек, бил по голове, говоря: «Идиот». Вот уж и правда идиот. За дверью стояли совершенно незнакомые люди, давшие клятву Гиппократа.
Как хорошо, что я не разделся полностью и не успел довести всё до конца. Позвони они на пару минут позже, было бы уже не остановиться. Нужно взять себя в руки, не хватало еще в тюрьму угодить за избиение и совращение. На диване лежала почти голая малолетняя сестра, причем с синяками на теле. Рядом стоял растрепанный старший брат в одном нижнем белье. Весьма однозначная картина.
- Оденься: приехала скорая.
Дрожит, пытается натянуть кофточку, морщится. Справится. Снова звонок. Не стоит заставлять их ждать. На ходу натягиваю футболку. При этом умудряюсь несколько раз не попасть в рукав. Руки трясутся, глаза ни за что не могут зацепиться. Нервы дают о себе знать.
Оставляю ее, такую беззащитную, избитую, одну в гостиной. Но тяжелее справиться с возбуждением, оно не отпускает и продолжает давить.
Медленно открываю дверь. Вот он, ее спаситель, в белом халатике. А кем я являюсь в данной ситуации? Однозначно не положительным героем.
- Долго вы. Моей сестре нужна помощь. Пойдемте.
Пропускаю его вперед. Не спеша снимает обувь, идет за мной. Интересно, если бы я сказал ему, что человек умирает, он прибавил бы ходу или продолжил бы осторожно снимать обувь и, едва шевеля ногами, двигаться в указанном направлении?
- Что случилось?
- Несчастный случай. Недоглядел за младшей сестрой. Не задавайте лишних вопросов. И так отвратительно себя чувствую. Лучше займитесь ею.
Молча смотрит на меня и переводит взгляд на сестру. За время короткого диалога мы с ним дошли до гостиной. Она сидит на краешке дивана, молча плачет. Успела натянуть джинсы и кофточку, молодец. Хоть вопросов меньше будет.
- Что случилось?
Что же ты хочешь услышать? Что за врачи пошли, вместо выполнения своих прямых обязанностей задают ненужные вопросы! Не говорить же ему, как я застукал свою сестру в комнате с парнем, а потом мне снесло крышу, и я ее ударил. Опомнившись, вызвал скорую, но мне снова сорвало крышу, и я ее чуть не изнасиловал, считая, что наши желания совершенно обоюдны? Боюсь, тогда ему придется вызвать полицию, и одному богу известно, чем всё это закончится. Для меня такой расклад однозначно самый неудачный.
Не дождавшись ответа, врач переключился на сестру, и вскоре на меня уже никто не обращал внимания. Это меня вполне устраивало.
Никогда не думал, что стану верующим и буду молиться. Но именно этим я сейчас и занимался. Я молился. Не зная ни одной молитвы, я молился. Молился. Я не мог больше ничего для нее сделать. Я молился за нее, за себя. Меня уже давно отпустило, сердце билось спокойнее, предметы стали четче, пропала белая пелена перед глазами. И с каждой секундой становилось паршивее от понимания того, что только что случилось. А картины моего будущего совсем не радовали. Почему этот поцелуй выбил почву из-под ног? Почему меня это так взбесило?
У меня снесло крышу, снесло окончательно. Прокручивая в голове каждую минуту, каждую секунду сегодняшнего вечера, я снова пытался понять, кто во всём виноват. Я или она? Или люди вокруг? Кто кого спровоцировал, кто первым переступил черту и позволил себе большее? Кто распустил руки? А ведь он не сделал ничего особенного, он просто позволил себе то, что хотел, не побоявшись окружающих. Его не держали оковы общественного мнения. Если меня впору закидать камнями, то ему только руку пожмут и скажут, какой он молодец. В другой ситуации я бы первый протянул руку для рукопожатия.