Я отпил глоток крепкого кофе, понимая, что яичницу и тосты придётся готовить самому, после того как вся орава налопается каши. Сладкая каша (я чуть вслух не издал брезгливое: "Бе-бе!") тарелке вызывала отвращение.
Слова Лешего в общем гаме застали врасплох. Гудело кем-то снова включённое радио. Диктор механическим голосом, внушающим оцепенение, настойчиво рекомендовал не пользоваться электроприборами и вообще не выходить на улицу.
Тесть пил крепкий чай, почти чифирь, и тихо шипел сквозь зубы какие-то ругательства.
- Что? - переспросил я Лешего и тотчас глянул в окно. Брезент навеса угрожающе трепетал на ветру, грозя вот-вот улететь в небеса вместе с ветром.
Блин, с машинами от капризов погоды ничего не станет, но вот шкафу точно будет кирдык. Эх, организуем-таки спасательную экспедицию. Уговорив Казанову сотрудничать, я обещал ему несколько партий в покер, в который я, кстати, всегда проигрываю, да бутылку водки из холодильника.
Собравшись с духом, мы надели дождевики и вышли на улицу, покидая уютный, тёплый дом. Ветер буквально сбивал с ног. Не стоит, вообще, и говорить про неожиданно холодный для летней поры дождь, к тому же до минимума снижающий обзор видимости.
С горем пополам, поднатужившись и кряхтя, мы втащили шкаф в гостиную, открыв настежь французские окна. Наташка предусмотрительно скрутила ковёр, подстелив целлофан. Жаль, что в сарае места для шкафа нет из-за штабелей дров.
Как мы будем тащить эту громадину на второй этаж, я, честно сказать, был без понятия. Вот только закрыв оконные двери на защёлку, избавляясь от мощного ветра, все разом вновь почувствовали облегчение. А меня зазнобило.
На улице было дико холодно, точно в один момент, вытеснив лето, наступила поздняя осень.
- Может его разобрать, - предложил Казанова. Я кивнул.
Наташка поглядывала исподлобья, ещё не определившись: злиться ей на нас или, наоборот, радоваться нашей предприимчивости.
Позавтракав, все снова разошлись по спальням, предполагая, что на сытый желудок можно доловить прерванный сон.
Наташка направилась в мастерскую, решив дать добро на нашу самоволку, тем более что мы торжественно обещали ей после нескольких картёжных партий собраться с силами и, акклиматизировавшись, таки затащить шкаф на второй этаж.
За окном гремело и грохотало, свет мы не включали, как рекомендовали по радио, поэтому просто сидели и резались в карты при свечах, водрузив всё необходимое на небольшой кофейный столик. Вчерашние шашлыки шли под водочку на ура. Удача как раз повернулась ко мне лицом, подарив козырные карты.
Вдруг с грохотом разбилось одно из французских окон. Влетевший в комнату ветер потушил все свечи, обдав нас моросью и холодом.
Карты слетели на пол, как и книги с полки. Оконная дверь трепыхалась, как бабочка на ветру, на остатках петель. Резкий протяжный скрип дёргал нервы на пару с неутихающими, яркими до рези в глазах всполохами молний. Насмешливо грохотал гром. Вся игра и настрой оказались сорваны. Всё под ноль.
Пришлось топать в кладовку под лестницей за фанерой и прибивать её вместе с досками, предназначенными для полки, сооружая на месте французского окна своеобразную заплатку.
Во дворе неслись потоки воды, смывая каменистую крошку и побеги цветов на единственной клумбе, что мы успели разбить подле веранды. Просто жуть.
Радио шипело помехами, телевизор не работал и был выключен сразу же, как спустилась узнать, в чём дело, вымазанная масляной краской Наташка.
Интернет в телефоне и вовсе вёл себя странно. Зависал, как проклятый, несмотря на безлимит.
Итак, с приходом Наташки мы решили заняться шкафом.
Загрохотало по крыше. Уцелевшее стекло французского окна царапала россыпь мелкого града.
Наташка снова зажгла свечи и принесла несколько фонарей, что работали на батарейках. Со скуки и от происходящего за окном к нам спустилась Светка и Инга, а Ленка наверху возилась с раскрасками. Отдохнувшие женщины заметно посвежели.
- Что вы тут возитесь впотьмах, а? - спросила Светка.
- Увидишь, - сказал я.
Дамы сели на диван, устроившись удобно, точно на представлении. А мы сгрудились вокруг шкафа и с помощью отвёртки стали откручивать петли, чтобы сделать его полегче и оттого пригодным для последующей транспортировки наверх.
Вытащив ящики, мы безуспешно возились с дверными петлями. Они точно нарочно не поддавались, несмотря на наше кряхтение и все приложенные усилия. Майка и надетая поверх толстовка насквозь пропиталась потом, точно я несколько часов подряд качал железо в тренажёрке.
Не прошло и часа, а мы втроём уже были как выжатые лимоны, но шкаф таки общими потугами оказался наверху, в мастерской.
- Ух, ты! - сказала Наташка, принеся нам горемычным трудягам прохладной газировки. Она зажгла свет, чтобы увидеть во всей красе шкаф. С хлопком лампочка взорвалась.
- Чёрт! - шикнул Казанова.
- Ты это видел? - странным голосом произнёс Леший.
- Чего? - ответил я, думая: понесло кореша с пьяну.
Наташка выпустила бутылку газировки из рук, уставившись на шкаф. Вспышка молнии за окном осветила на дверцах витиеватый рисунок, похожий на морскую волну. Я моргнул, протёр глаза. Рисунок пропал. Наверное, игра света.
- А ну-ка, неси фонарик, - сказал я, обращаясь к Наташке.
Она точно не слышала. Ощупывала поверхность шкафа, как некую драгоценность. Казанова вытащил из кармана спортивных штанов свой навороченный айфон, включил фонарик и направил на шкаф. Белый свет оживил чёрную поверхность дверей, рисунок проступил снова ярко-серебристым мазком, а потом дверь шкафа неожиданно скрипнула - и что-то звучно то ли заскреблось, то ли щёлкнуло внутри.