Отключать кристалл я все равно не стала, вновь погрузившись в дело. И чем больше отчетов о гибели несчастных было просмотрено, тем в более основательный тупик зашел ход моих мыслей. В конце можно было вообще считать его замурованным. Из раздумий меня выдернул писк кристалла, напоминающий о том, что сегодня есть еще пары.
***
Над загадочной гибелью в Красном ущелье я зависала несколько дней. Вообще не имея никаких предположений. Если капитан возлагал на меня большие надежды, то боюсь, мой отчет может его серьезно разочаровать.
Однако, когда я впервый раз пришла к нему в кабинет, расписываться в полном провале, реакция была никакой. В моем бланке в графах выводы, предположения и причина смерти честно повторялось “понятия не имею”. Реакцию представляла себе какую угодно, кроме той, что была на самом деле. Даже пару раз успела сходить в храм к сущему Опу и попрощаться с жизнью. Вариант, что капитан взбесится от моей бесполезности и все-таки решит казнить, выглядел весьма правдоподобным.
Однако, мужчина хмуро изучил отчет, кивнул каким-то своим мыслям и разрешил “быть свободной” в контексте “заняться следующим делом”.
За минувшие две недели я успела разобраться еще с тремя “висяками”. Все преступления, которые каким-то образом касались разведки, ею же самой и расследовались. Исходя из того, что одно оказалось самоубийством, а два других после моих предположений отправилось на вторичное рассмотрение, уровень раскрываемости у них так себе. Особенно обидно на этом фоне вспоминалось “военным зелья не нужны”.
Поэтому с еще одним раскрытым делом я гордо вышагивала в сторону кабинета ректора. Жизнь вообще наладилась за это время. Доцент Гностич уже попросил заменить его в четвертый раз, что приятно пополнило мой скудный бюджет. Мурес ко мне вообще не приставал, будто вовсе забыв о моем существовании. Все наше общение сводилось к десяти-пятнадцати минутам, которые уходили на мои комментарии по делам. Командир Калири стал практически любимым оборотнем в нашем королевстве, выбрав себе для издевательств новую жертву! А точнее, целых две. И если адепта Гомира пытались просто сделать приличным оборотнем, то преподавателя боевой подготовки Ухубиса Пакия чуть ли не каждый день ломали через колено. Словесно, конечно. Но отчего-то мне казалось, что Калири и когти в ход пустит, если ему только повод дадут. Какая блоха пробежала между мужчинами, оставалось только догадываться. Но я однозначно болела за нового завуча. Ухубиса мне хотелось убить еще с первой недели работы в должности преподавателя зельеварения. Наглец подкатывал ко мне свой поднятый хвост целых два месяца, прежде чем до него дошло, что дама не стесняется, а прямым текстом посылает его пеньки в лесу топтать. После чего обиженный до глубины печенки мужчина стал отравлять мне жизнь и до кучи настраивать коллектив против одной стервы-зельеварительницы.
А вот к командиру Калири у меня по сути обид-то и не было. Пара обещаний смерти от оборотня — это у них вместо поздравительного вестника на день Весеннего Равноденствия. Сложно, вообще, представить человека, которому блохастый не грозил смертью.
В общем, даже навязанная работа на разведку принесла неожиданное удовольствие. Это, конечно, не полевая работа и охота на преступников, но все же чуточку похоже на то, чему мне так долго пришлось учиться. Жаль только за это денег не платят.
В таком приподнятом состоянии духа я пересекла приемную и оказалась перед дверью кабинета Муреса.
Вежливо постучалась и вошла… в неожиданно пустой кабинет. До этого, если капитана не было на месте, его обитель была закрыта и защищена хорошим набором охранок. Непозволительная оплошность для разведчика. Взгляд сам упал на длинную вереницу шкафов, которые давно привлекли мое внимание. В одном из отделений Табурет точно хранил одежду, воспоминание о бежевом пальто еще были слишком свежим. Но что прячется в других отсеках?
К шкафам меня притянуло, как зачарованную. Даже спустя время, ответа что на меня тогда нашло нет. Какое-то неосознанное стремление вляпываться в неприятности. Оказавшись в шаге от полированной деревянной дверцы, которая была самой центральной, я с замиранием от какого-то детского восторга, ее открыла. И тут же прочувствовала все оттенки разочарования — внутри висели только костюмы, а шкаф оказался двустворчатым.
В этот момент в приемной четко раздался голос капитана, перепугавший меня до колик. Застигнутая на месте проникновения, не особо осознавая, что делаю, я залезла в этот самый дурацкий шкаф и прикрыла дверцу. Прижалась к стене, как к родной и подтянула ноги, чтобы ничего не задеть. И даже дышала через раз, боясь быть обнаруженной.
— Проходи, Викраш, — по кабинету разлетелся спокойный и уверенный голос дарха, слегка приглушенно звуча сквозь добротную древесину, — ты по делам академии давно хотел ко мне зайти.
Перестук шагов по паркету дал понять, что оба мужчины прошли к столу. Скрежет стула и вроде шорох обивки… Наверное, они сели.
— Да, но последние недели выдались напряженными, — с какой-то отмашкой заявил оборотень, — кто бы знал, что педагогическая деятельность отнимает столько времени и сил.
— Если бы ты поменьше тратился на войну с коллективом, может нашел бы возможность и ко мне зайти, — ох уж этот менторский тон.
Оказывается, дарх воспитывает не только отравительниц, но и грозными оборотнями не брезгует. То, что Калири и Мурес давнишние друзья уже ни у кого не было сомнений. Только вот то, что дарх учит жизни оборотня, а тот на это не злится, было удивительно. В каких бы отношениях ты с ними не был, взрывной характер никуда не девается. А командир, пропустив все нравоучение, воодушевленно и искренне выдал:
— Да бесит меня этот блохастый! Давай его уволим!
— Викраш, только по результатам аттестации его студентов, — с тем же непробиваемым спокойствием ответил Табурет, — если адепты покажут низкий уровень боевой подготовки, этого блохастого мы заменим.
— А если провалится Сатор, куда ты ее денешь? — с гаденькими такими нотками спросил этот волчара недобитый.
Каких трудов стоило не вылететь из шкафа и не засветить пульсаром в наглую расцарапанную кем-то до меня морду! Никто даже представить не сможет. Кто не сдает у меня экзамены, тот больше вообще никакие не сдает! Против яда ты либо сваришь себе антидот, либо отправишься прямиком в семейный парк, деревья удобрять. И тут либо отлично, либо незачет. Других вариантов нет, и к такому раскладу я адептов готовлю с самого первого дня. Предыдущий курс весь сдал, и все живы, что особенно радует.
— Говорят, она в прошлом году всем отлично просто так поставила, — продолжила размышлять эта скотина блохастая.
— Если ты в это веришь, то тебя пора увольнять из разведки, — неожиданно весело парировал дарх, — у меня вообще нет сомнений в том, что единственное, что после первого семестра можно будет смело доверять первокурсникам — так это зельеварение.
От такой высокой оценки моего преподавательского таланта смутилась и, кажется, даже покраснела. Хорошо, в темноте шкафа не видно. Кажется, меня впервые в жизни похвалили… И кто?! Табурет… Даже профессор Блеоссин никогда не говорил ничего похожего на “вы молодец, Сатор” или “у меня нет в вас сомнений”, предпочитая общаться в парадигме “вы абсолютно правы в своем суждении”, либо “ошибаться приходится всем”. Такое странное тепло в душе разлилось, что даже про свое нелепое положение слегка подзабыла, с еще большим интересом вслушиваясь в разговор. В конце концов, я на разведку теперь работаю. Должность обязывает.
— Рановато меня увольнять, Саарин, — не согласился блохастый, — последние пару недель, госпожа Сатор демонстрирует образцово-показательное поведение. Ни в жизни бы не заподозрил, что у нее характер, как у гарпии весной!
— Предполагаю, что на нее так повлияла почти состоявшаяся казнь, — уже без толики веселья, даже с какой-то неловкостью объяснил Мурес.
В кабинете воцарилась тревожная тишина. Еле сдержалась от желания приоткрыть маленькую щелочку и увидеть, что происходит. Замолчавшие мужчины вызывали ужасное беспокойство. Но, слава сущему Опу, командир наконец заговорил: