- И где бы он её порол?
- В палате.
- Ага. Прикинь, стоит тёлка не «ленинградке», тормозит «мерин»...
- «Ока»! «Ока» тормозит.
Подростки расхохотались.
- А там Шкалик такой типа - слышь, коза! Чё почем? - Сашка умело передразнил тезку, изобразив гнусавый тон.
- Она ему - сто штук!
Парни снова заржали.
- Черный, ты то когда в больницу ляжешь? - спросил Андрей, крутящийся возле Ильи. - Кристи знаешь? - Сашке показали телефон.
- Писала мне. Ещё когда с предками в Алании залипал.
- Дак, у тя батя всё? С концами уходит?
- За своим алкашом следи!
- Ладно, Саня, давай, не скучай.
- Черный, хорош инвалида спаивать!
Парни поплелись обратно к машине.
- Когда он уже в Москву смотается? - прошипел Илья, глядя им вслед.
- Кто ж его туда возьмет? - с облегчением вздохнул Саша. - Это отец при деньгах, а сам по себе он... дай хлебнуть.
- Те ж нельзя?
- Дай.
Прогулку испортил ливень. Илья почти успел докатить Сашу до дома, последние метры тротуара, чуть захмелевший парень преодолевал, морщась от холодных капель набирающего силу дождя. Вера Ивановна встретила друзей с упреками, но быстро успокоилась. Засвистел чайник, на белой клеенчатой скатерти появились сладости из духовки. Ребята сели пить чай.
- Теть Вер... - Илья еле уместил во рту душистую маковую булку - Вы сходите завтра к мамке, она вам даст телефон целителя.
- Чего ж теперь опять в Москву ехать? - Вера Ивановна поставила на стол вазочку с джемом. - Только приехали. Сашке вон гипсы вначале снять надо. Да небось деньги бешеные попросит.
- Неа, - Илья отхлебнул горячего чаю. - Есть дороже. Он мамке вроде помог.
- Сашуль, я в электричке с женщиной познакомилась. Она говорит, тебе бы какую работу при церкви поискать.
- Зачем? - Маленькие пальцы Саши разворачивают обертку ириски.
- Эт как «зачем»?
- Я в институт поеду.
- Институт, - фыркнула мама. - Туда ещё поступить надо, да небось - взятку дать. У Ивана приятельница с работы, у той внук там учился. Говорит, не всех берут, и ухаживать за собой самому надо. Нянек нет.
- А я что? Не могу?
- Можешь, а посуду не моешь, - улыбнулась мама.
Когда щелканье капель об асфальт стихло, Илья сказал Вере Ивановне, что ему пора «домой». Многозначительным подмигиванием в коридоре парень в балахоне дал другу понять, что домой вовсе не собирается. Саша ухмыльнулся, закрыв за Ильей обитую кожей входную дверь.
- Сашуль, ложись! - донеслось с кухни. - Намучились сегодня. Дорога то какая, да ещё гулять пошел.
- Лягу, ма, - ответил Саша, закатываясь в свою комнату. На улице стемнело.
На кухне мама звенит посудой, льется из крана вода, диктор в телевизоре комментирует события прошедшего дня. Вечер стал похожим на обычные вечера Саши. Боль в ногах отступала, больничная суета осталась в прошлом, парень расслабился, откинувшись на кожаную спинку инвалидной коляски.
Щелкнула кнопка на системном блоке, внутри черного металлического ящика загудело, ярким светом экран выгнал из комнаты часть темноты. Саша открыл «Вконтакте» - виртуальные друзья рассыпались пестрыми аватарками в левом углу страницы. Среди крошечных, почти неразличимых фотографий он нашел фото человека, кому за всё время общения в социальных сетях не написал ни слова.
Экран отобразил личную страничку школьницы по имени «Юля». Курносая кареглазая брюнетка улыбается, лежа у моря на смятом пледе. В синем купальнике, прикрывающем видные формы. Саша открыл фотоальбом «Туапсе 2011». Фотки мелькают одна за другой: Юля залезла на большой валун, сделав из полотенца юбку, Юля на верблюде, Юля на катере. Свежий альбом «Выпускной 2012»: Юля в шикарном розовом платье, с букетом, рядом отец, Юля с классом.
Саша аккуратно щелкает мышью. Фотографии сменяются, парнишка подолгу разглядывает каждую. А перед глазами то далекое лето...
Жаркий день, редкий ветерок играет тополиным пухом. Юля в белой майке и затертых бриджах, держа плетеную корзинку, вылезла из папиной «Лады». Тогда Саша увидел Юлю в первый раз, с балкона старой квартиры, куда мама вывозила его подышать свежим воздухом.
Юля переехала с родителями в красную высотку, стоящую гордой башней над низенькими серыми пятиэтажками. Окно с голубыми шторами на третьем этаже. Из Сашиной комнаты его было видно. Тогда, два года назад, каждый вечер, примерно в десять там гасили свет, являя мерцающую рябь включенного телевизора. Саша надеялся, что силуэт девушки мелькнет в окне. Надеялся и следил за окном каждый день.
Иногда она шла мимо, гуляя с собакой, или безмятежно болтала с подругами во дворе, иногда выходила на балкон, погреться на солнышке. Она безумно красивая. Он никогда ей об этом не говорил, он вообще никогда с ней не разговаривал. Порой их взгляды встречались. Саша уводил глаза, ему становилось неловко и стыдно оттого, что он инвалид. В такие моменты хотелось провалиться под землю.