Играл целый оркестр. Но на этот раз инструменты не путешествовали по комнате — каждый звучал там, где он находился. Арфу и гобой я отчётливо слышала из разных углов комнаты. Отсвет лунного окна на полу был похож на фантастическое ночное озеро; казалось, ещё немного, и я увижу на нём целую стаю белых лебедей… Впрочем — почему лебедей? Ночью они все должны превращаться в девушек!
Я не могла оторвать глаз от лунного пятна на полу комнаты. Оно притягивало меня. И вот, забыв обо всём, я вышла из своего укрытия и отправилась туда, к моему озеру, к его сиянию…
Тут кончилась музыка.
Опять зазвучали (нет! не зазвучали! только в мыслях моих появились!) голоса:
— Вот и Одетта.
— Откуда она взялась?
— Хороша… Как хороша!..
— А вдруг это новая хозяйка дома?
— Нам надо уходить.
— Однако же, господа, нам следует выразить признательность автору музыки. Это было так изумительно…
— Некогда, поторопитесь!
Шуршание. Звуки половиц. И затем — тишина. Мёртвая тишина.
Конечно, я решила ничего не рассказывать Вовке. Что тут расскажешь! Бред! Галлюцинация! Просто не может этого быть — и всё.
VI. Кот Амадей
А теперь я вам тоже кое-что расскажу. Вы наверняка удивитесь. Может быть, даже не поверите. И зря. Потому что по-настоящему правдиво обо всём этом вам может рассказать только тот, у кого есть мой нос, мои глаза и мои уши.
В ту ночь, когда я разбудил юного Хозяина, об одном-единственном я не мог ему рассказать: о том, ЧТО ВИДЕЛИ МОИ ГЛАЗА. А ведь тут-то и было самое удивительное!
Когда я крался вдоль стены, у меня и в мыслях не было встретить что-нибудь необычное. Я просто хотел понять, откуда идут странные звуки…
Подкрался — и что же я увидел?
По коридору осторожно шли (то есть крались почти по-кошачьи) люди, весьма странно одетые, пять или шесть человек, и все они направлялись в ТУ САМУЮ комнату.
Они шли в полной темноте; было видно, что дом им хорошо знаком и они знают, куда идут. Я, притаившись у стены, отлично их видел, потому что мои глаза по ночам работают особенно хорошо. Соблюдая расстояние в четыре человеческих шага, я начал красться за ними вдоль стены.
Очень мне было интересно — кто же они, эти неожиданные гости? Первая моя мысль была по-человечески проста: к нам забрались ночные воры. Поразмыслив, я должен был эту мысль оставить: воры, во-первых, не одеваются так изысканно, и во-вторых, вряд ли они с такой уверенностью могут ориентироваться в чужом доме. Тогда кто же? И как им удалось пройти через запертую дверь?! Я всмотрелся внимательней…
Вдруг я почувствовал, как шерсть у меня на загривке поднимается дыбом. Люди были — не люди, а призраки! Они просвечивали насквозь! Сквозь их фигуры я видел портретные рамы, узоры на обоях, косяки и ручки дверей. ОНИ НЕ БЫЛИ ЖИВЫМИ ЛЮДЬМИ! И в то же время они шагали, двигались, вполне как живые, к какой-то определённой, понятной только им цели.
Надо сказать, что при всей моей врождённой сообразительности я ни за что бы не понял, что это призраки, если б не общался с ними раньше… Но в том-то и дело, что опыт такого рода я уже имел на своём кошачьем веку!
Немного отвлекусь от нити повествования и расскажу, как это было.
Кто ни разу в жизни не побывал в шкуре чёрного кота, ни за что не представит, каково приходится нашему брату. Это, уверяю вас, похуже, чем человеку родиться рыжим.
Например, вы спокойно идёте по улице, интересуетесь разными встречными мелочами: воробьём,, ворующим у голубя крошки на тротуаре, осой, раскачивающей цветок, дворнягой, которая сейчас растянулась на солнцепёке и пока вас не видит, но если… — ну, и тому подобное — и вот неожиданно слышите человеческую речь:
— Ах, дьявол! Когда он успел оказаться на моём пути?
Две человеческие ноги останавливаются поблизости от вас, и неразумное двуногое начинает ворковать ласковым голосом:
— Киса, киса… Пожалуйста, посиди здесь на месте, а? Не двигайся, а? А я потихонечку тебя обойду…
Я хмуро оглядываюсь. На языке жестов это означает:
— Как вам не стыдно, сударь, в наш век просвещения быть таким суеверным! Идите-ка вы своей дорогой, а я пойду своей.
Никакой реакции. Просто удивительно.
Всю жизнь я имею дело с людьми и не могу их до конца понять. Они, конечно, умеют говорить. Они считают себя ужасно умными. Но абсолютно все, даже такие талантливые, как мой юный Хозяин, не могут уразуметь самых простых вещей!
Конечно, я из принципа иду дальше и окончательно отрезаю бедняге путь к спасению. Он ругается самыми скверными словами, потом оглядывается по сторонам и крестится. Это якобы должно спасти его от неминуемого несчастья. Ну, не смешно ли?