— Ух ты! — протянула девушка, пожирая тайник взглядом. — Почти как сейф! Только для ключей.
И действительно, на некоторых крючках висели золотистые маленькие ключики, а кое-где — даже целые связки. Они все переливались на свету, поблескивали, пускали «солнечных зайчиков» по потолку, стенам и угрюмым лицам на портретах. Подумать только, Эри по сотне раз на дню проходила мимо и не подозревала, что за картиной скрывается настоящий тайник! Надо бы и остальные уголки дома проверить.
Бабушка широко улыбнулась, по-доброму закивала. Но тут же нахмурилась — очевидно, вспомнила, зачем ей понадобился тайник. Она провела морщинистым пальцем по ровному ряду крючков, остановилась возле одного и торопливо, трясущимися руками сняла желтый ключик. Эрика почувствовала, что и ее саму немного потряхивает от волнения.
С тихим щелчком картина вернулась на место. Эри успела только заметить, что на ней изображена какая-то башня, высокая, темная, похожая на гору. Обычный, ничем не примечательный пейзаж, который девушка и не замечала раньше. Но бабушка уже посеменила к двери, а отставать от нее Эрика не хотела.
Под ручкой обнаружилась крохотная замочная скважина. Ключик идеально в нее вошел и повернулся. Раз, второй. Лия хрипло вздохнула и медленно приоткрыла дверь.
Эрика протиснулась в образовавшуюся щель и ворвалась в комнату, как ураган. Подскочила к кровати и сдернула одеяло. Но постель оказалась пустой и холодной. Эри метнулась к занавескам. Окна прочно закрыты изнутри, и на подоконнике никого.
— Тетя! Ну где же ты? — выла Эрика, кидаясь из одного угла комнаты в другой.
Не могла же она попросту исчезнуть из наглухо запертого помещения! Даже если бы она выскочила из окна — мало ли, что взбредет в голову нездоровому человеку — запереть их снаружи было невозможно. Но и в комнате не так много мест, где можно спрятаться.
— Бабушка, помогай искать! — взмолилась девушка, распахивая шкаф. — Бабушка…
Бабушка Лия стояла, не шелохнувшись, и смотрела в угол комнаты. Эрика рванула туда, но, приглядевшись, с криком отшатнулась.
Свет почти не попадал в эту часть помещения, но то, что удалось разглядеть, заставило Эри бессильно опуститься на пол, давясь воплем. Бежевые обои покрыты темно-коричневыми пятнами. Ближе к полу стены изуродованы царапинами, не слишком глубокими, но многочисленными. Плинтуса содраны и разломаны в щепки. А довершали картину поблескивающие в полутьме желтоватые осколки.
***
— Мы получили результаты тестов. — Полицейский перелистнул несколько страниц блокнота. — Кровь на стене действительно принадлежала вашей родственнице. Царапины сделаны ногтями, и, судя по частичкам кожи — тоже ею. Следов кого-либо еще мы не обнаружили.
— Все это понимали еще четыре месяца назад, — проворчала, заломив руки, Эрика. — Вы узнали, где она? Или хотя бы где ее тело?
— Ну, дельце довольно запутанное, сами понимаете, — гоготнул полисмен, но, завидев, что потерпевшей не до шуток, чуть серьезнее добавил. — Мы работаем изо всех сил и уже кое-что накопали. Думаю, еще неделька-другая, и ваша тетя найдется. Живой или мертвой. Вы говорили, она была не здорова?
— Накануне исчезновения она жаловалась на слабость, — наклонила голову Эри.
— М-м, нет. Я имею в виду… — Мужчина постучал пальцем по виску.
Эрика прищурилась:
— Она была не то, чтобы не здорова. Просто вела себя порой… странно.
— Я могу побеседовать с ее лечащим врачом?
— Тетя не очень любила больницы. Да и дома мы старались лишний раз не упоминать о ее, кхм, особенностях.
— Понятно, — кивнул полицейский. — То есть вы, зная о недуге родственницы, не удосужились направить ее к специалисту?
— Да что вы привязались! — не выдержала Эрика. — Я, в конце концов, несовершеннолетняя. Вот откажусь давать показания, и будете мою бабушку допрашивать.
Полицейский судорожно сглотнул. Со второй свидетельницей он уже пытался поговорить. Окончилось нервным срывом. Причем с его стороны. Старушка после смерти второй дочери совсем замкнулась в себе. Пытаться выудить из нее информацию — дело гиблое.
— Ладно-ладно, все, что необходимо, я узнал, — улыбнулся полисмен. — Можно задать последний вопрос? Он не касается здоровья вашей тети, не волнуйтесь.
— Слушаю, — хмыкнула Эрика, скрестив руки на груди.
— От чего были те желтые осколки на полу? Может, разбившаяся статуэтка или украшение?
— А мне откуда знать? Насколько мне известно, тетя вообще недолюбливала желтые вещи. Максимум — золото или позолота. Не думаю, что разбившаяся штука принадлежала ей. Кстати, разве это не ваша работа, восстанавливать улики? За четыре-то месяца сложить кусочки воедино — несложная задача.
Мужчина вдруг помрачнел, надвинул фуражку на лоб и осторожно, подбирая слова, проговорил:
— Да, конечно, мы восстановили улику. Не хватало несколько частичек, но по форме предмет напоминает округлый камень. Тут, видите ли, какое дело. Наши специалисты уже третий месяц над ним корпят. Они не могут определить состав вещества. Похоже на совершенно новый минерал, неизвестный. — Полицейский поднял глаза. — Скажите, вы не находили еще осколки, даже самые маленькие?
Эрика хитро улыбнулась:
— Нет, не находила.
— О, я вас умоляю, — закатил глаза мужчина.
— Ни одного осколочка!
— Я не первый день живу на этом свете.
— Знаете, я тоже. И я ни за что не поверю, что толпа умнейших людей спохватилась лишь спустя три месяца и решила склеить развалившийся камушек. Осколки нужны для научных экспериментов, не так ли?
— От вас ничего не утаишь, — усмехнулся полисмен. — Еще не думали, куда поступите по окончанию школы? У вас бы отлично получилось раскрывать преступления.
— Я увлекаюсь психологией, а вы неумело врете. Ближе к делу, — перебила его осмелевшая девушка.
Мужчина поправил ворот формы, нетерпеливо прокашлялся.
— Видите ли, ученые просят у нас для исследований пару образцов и предлагают хорошие деньги. А улика уже зарегистрирована. Если начальство узнает, что мы продаем материалы дела — руки оторвет, а затем уволит.
Эрика только закатила глаза. Некоторые взрослые — как дети, ей-богу! Впрочем, не Эрике о детстве рассуждать. Своего-то у нее почти не было.
— Как не стыдно! — шутливо протянула она. — Вы, представитель закона, втягиваете несовершеннолетнюю гражданку в сомнительную аферу. Неужели вы думаете, что я отдам ценную улику на такое нечестное дело?
Полицейский мрачнел на глазах. Эри поймала себя на мысли, что издеваться над людьми — весьма забавное занятие.
— Однако, — продолжила она, — Поддерживать научный прогресс — долг каждого уважающего себя человека. Поэтому не корысти ради, а только во имя развития государства и нашего светлого будущего…
Звонко рассмеявшись, девушка выскочила в коридор и галопом помчалась в комнату. И только возле двери, ведущей в тетину спальню, остановилась, смерила ее невеселым взглядом и пошла спокойнее.
С тем, что тетя Сондра умерла — именно умерла, а не пропала без вести, как написано во всех сводках — Эрика смирилась очень быстро. Да и не до скорби было: между допросами полицейских надо помогать бабушке, и учебу никто не отменял. Хорошо, что следователь попался добрый, понимающий, никогда не давил… Надо бы узнать его имя, спустя четыре-то месяца.
В комнате царил беспорядок. Эри крутилась, как белка в колесе: дом, школа, допросы. Не до уборки, уж точно. Да и зачем подростку убираться, даже девочке. Все необходимое под рукой, а выкинет, когда мешать начнет. Как, например, гора использованной краски для волос. Любимый сине-черный почему-то совсем перестал держаться. Эрика уже перепробовала кучу марок, наносила на сухие волосы, на влажные, вместе с шампунем, без него, голыми руками, в перчатках. Но тщетно — после первого же душа волосы вновь приобретали естественный цвет. Мистика. Но не такая уж глобальная.