— Но зачем? — удивилась Эрика и растерянно захлопала глазами. — И откуда ты меня знаешь? Ты следил за мной?
Оливер поджал губы, над его головой словно зависла грозовая туча. Он несколько раз глубоко вдохнул, что-то пробормотал, подбирая слова, и вновь заговорил:
— Вот теперь слушай меня внимательно. Не хочу, чтобы ты упустила какую-нибудь мелкую деталь и считала меня потом врагом и убийцей. История немного запутанная, но, в целом, простая.
Он уперся локтями в колени, сомкнул пальцы замком и принялся рассказывать, словно заученный текст:
— Инсивы с самого начала соперничества желали победить. Конечно, заполучить оружие хотели все. Но инсивы желали именно победы, кровавой и безоговорочной. Они не могли мириться с существованием других лагерей. А потому вступали в настоящие бойни даже с самыми мирными островами. Кто-то сдавался сразу и присоединялся к носителям желтых камней, кто-то погибал в жуткой резне и под страхом смерти давал присягу Инсиву. Лагерь рос куда быстрее, чем остальные, и когда Каннор и парочка других сильных отрядов спохватились, наши ряды уже пополнились сотнями бойцов. Нет-нет, не смотри на меня с таким укором! Ты поймешь, я уверен. Если выбросить из головы романтические образы из книг, то все встает на свои места. Ты бы не старалась ради своей семьи? И могла бы жить, когда ей угрожает опасность каждое мгновение? Поразмысли как-нибудь, когда окончится галиматья. Итак, инсивы охотились на всех врагов. Но истинной их целью стали опенулы.
Последнее слово звонко отскочило от стен, преломилось в десятках стеклянных дверей и растворилось где-то между ушами и сердцем.
— Они прекрасно знали, что без опенулов ни один лагерь не добьется желаемого, — продолжал Оливер. — И потому переманивали их на свою сторону. А когда их становилось слишком много, слабых и ненадежных убивали, как скот. Оставляли самых преданных и сильных. Одного нарекали главным — именно главный должен найти карту проминатов. Все остальные — про запас, если главного убьют.
— И что, ты хочешь переманить меня к вам? Спасибо, но иди куда подальше, — огрызнулась Белуха. — Ищи другую дурочку.
— Ты меня не слушаешь! — взмахнул руками Оливер. — Я пытаюсь объяснить очень сложные вещи.
— Вот только эти очень сложные вещи ко мне не имеют никакого отношения.
Инсив злобно зарычал:
— Послушай сначала.
Глаза сверкают, брови сдвинуты. Вот-вот вцепится в глотку. Больше перебивать его Эрика не смела.
— Я не хочу затащить тебя к инсивам, — медленно, вымеряя каждое слово, отчеканил Оли. — Я вообще не желаю никому такой судьбы. Жить в чьей-то тени, всегда на втором плане. Мне не досталась роль главного, и потому для командира я стал отбросом, расходным материалом. Ребята в лагере отлично понимали, что я чувствовал. А потому не удивились, когда я убил главного опенула.
— Что? — У Эри дыхание сперло. Она окончательно перестала что-либо понимать.
— Формально, конечно, убил его не я. Но я отправил его прямиком в объятья смерти. Уничтожение камня — ужасная мука. Он ее заслужил, — блаженно улыбнулся Оливер и прикрыл от приятных воспоминаний глаза.
С тихим щелчком заработали шестеренки в голове. Образы и слова замелькали, бросились в одно место и вдруг выстроили четкую и логичную картину.
— Значит, — едва дрожа, протянула Эрика, — Ты направил главного опенула к Сондре. Именно осколки его камня нашли в ее комнате. Именно он ее убил!
— По правде говоря, что произошло тогда, до сих пор остается загадкой, — непринужденно повел плечом Оливер. — Как и вопрос, куда делись трупы. Но ни Симона, ни Сондры больше нет, и это факт. И, прошу, не делай такое перепуганное лицо. Вашу семью уже подцепили на крючок. Сондра Керш уберегла тебя — вот все, на что она была способна.
Парень горько вздохнул.
— Я предупредил ее накануне, — продолжил он. — Конечно, пришлось немного приврать, как и тебе. Ну, о лагере. К счастью, Сондра не докапывалась, откуда ляру известно о планах инсивов. А когда получила коготь Инсивской лисицы, то и вовсе потеряла дар речи.
— Что еще за коготь? — нахмурилась девушка.
— О, занятная вещица. — Оли широко улыбнулся. — Страшное оружие в умелых руках. По прочности сродни алмазу, острейший черный коготок. Инсивские лисицы запросто бегают по отвесным скалам, а все благодаря лапкам. Но куда важнее, что когтем — и только им! — можно поцарапать магический камень. Самый простой способ лишить человека души, магии и жизни. Конечно, существует еще парочка способов уничтожить минерал…
Эрика его уже не слушала. Мир словно перевернулся.
Ее тетя — милая, робкая тетушка Сондра — убила человека. Пускай и инсива, пускай и злодея. Но настоящего, живого человека, со своими чувствами, со своими друзьями и семьей. И теперь его нет, как не стало Йенца.
— Сколько ему было? — тихо уточнила Эрика.
— Кому?
— Главному опенулу.
— Симону? Восемнадцать в ноябре исполнилось. Он меня на год старше. Потому главным и заделался.
Восемнадцать лет. Разница всего в два года. Даже в полтора. Получается, и ее, Эрику, любой взрослый может также убить. Тоже чья-нибудь тетя, мама, сестра, чтобы помочь родственнику или совершенно чужому человеку, убьет ее. И откроется это только через полгода. Если вообще откроется.
— Не хочешь спросить, зачем спасал твою шкуру? — ласково улыбнулся Оливер. Вздохнул и сам ответил, — Надоели мне инсивы. Не могу я так больше. Потому и решил их планы расстроить.
— А уйти из лагеря нельзя?
— Можно. На тот свет. У канноров и ляров не так строго: хочешь — входи, хочешь — выходи. Конечно, от камня отделаться трудно. Но, если произнести отречение, провести особый обряд… Знаешь, я не вдавался в подробности. Ведь в инсивы посвящают с рождения, а уже потом, если ребенок не способен воевать, его убивают. Наши камни нельзя снять. Они вживлены в наши тела.
Оливер расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки. Чуть ниже ключиц, заваливаясь налево, искрился и переливался вытянутый гладкий камень. С медной каемкой, он походил на огромного кровососущего жука — янтарного клеща, которого невозможно оторвать от тела или убить. Жуткий паразит, заключивший в себе человеческую душу.
— Инсивы объявили на меня травлю, — объяснил парень и застегнул рубашку. Искра в камне напоследок отчаянно сверкнула. — Мне удалось убедить ребят, что я все еще один из них. Идти против толпы жутко тяжело. Я сглупил, и теперь надо пересидеть где-нибудь подальше от лагеря.
— Они так просто смирились с тем, что ты убил главного опенула? Я, конечно, не знаю ваших порядков и с военными лагерями не знакома, но разве твой поступок не считается… — Эрика задумалась, перебирая в голове слова, — …предательством?
Тут Оливер вскочил, затопал на месте, принялся метаться влево-вправо. Был бы у него хвост, он, наверное, забил бы им по бокам, как огромный разъяренный тигр в клетке. Оли нервничал: кусал губы и что-то бормотал. Янтарные глаза бегали из угла в угол, будто среди стеклянных дверей прятался ответ на нежданный вопрос.
Эрика тоже поднялась. Как-никак, малоприятно, когда кто-то над тобой нависает. Особенно, если этот «кто-то» — твой враг. Хотя, враг Оливер или друг, девушка сама еще не определилась.
— Считается! — воскликнул наконец инсив. — Считается, черт возьми! Я предатель, самый настоящий. Надо скорее все исправить. Пойду, сдам тебя лагерю, убью Ила и отправлюсь вместе с отрядом на Каннор. Зато я не буду предателем!
И обернулся к Белухе, широко растянув губы.
— Не надо, — уверенно мотнула головой та. — Спасибо тебе никто не скажет. Не так уж и плохо быть предателем. И, раз инсивы тебя уже не примут, то помоги мне.
— Значит, теперь ты просишь моей помощи?
— Приходится. Только ты знаешь, где находится Ил. Да и выбраться отсюда не мешало бы. Кроме тебя дееспособных опенулов здесь нет.