Ил пожал плечами, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, и ответил:
— Потому что он инсив.
Оли на такое лишь хмыкнул.
Заявление бесспорное, как ни крути. Белуха задумчиво почесала затылок, нахмурилась и, наконец, снова заговорила:
— А если бы Оливер не был инсивом? Тогда бы ты верил ему?
Ребята будто встрепенулись, заерзали на месте, что-то залепетали. Очевидно, фраза девушки их сильно взбудоражила. Шутка ли, представить, что твой враг — не враг.
— Если бы… — пробормотал Ил и взмахнул руками. — Я не знаю! Может, мы вообще бы лучшими друзьями стали.
И снова воцарилась тишина. Все задумались.
— Но раз… — начала Эрика и потупила взгляд. — Но раз все решает только лагерь. Раз дело только в цвете камня и родном острове, почему бы не закрыть на это глаза? Не думать, кто перед тобой — каннор, инсив или ляр. Давайте забудем обо всем, представим, что разделения вообще не существует. Что нет камней и лагерей, что вам не приходится воевать. Ты бы тогда сказал Оливеру спасибо, Ил? Ведь он спас тебя, несмотря на вражду.
Ил закрыл глаза. Бледные губы едва дрогнули, плечи смиренно опустились. Парень издал что-то невнятное, горько вздохнул и тихо-тихо проговорил:
— Ладно… Спасибо, Оливер. — Затем подумал немного и добавил. — И извини.
— И ты тоже, — тихо ответил Оли. — Ну, за то, что я тебе сейчас наговорил…
— Вот и отлично! — улыбнулась Эрика, поднялась со скамеек и снова обернулась к мальчишкам. — А теперь пожмите друг другу руки, и мы будем выбираться отсюда.
Ребята нехотя придвинулись к середине лавки. Оба сидели чернее тучи — не хотели мириться с врагом. Но и оба прекрасно понимали, что сейчас такие меры необходимы. Хотя бы для того, чтобы вернуться в город целыми и невредимыми. А еще, чтобы заслужить доверие общей подруги. Потому Ил первый протянул ладонь.
— Мир. Временный, — пояснил он.
Оливер негласно согласился с его условиями и уверенно пожал руку.
Уже через пять минут вся троица шагала по праздничным улочкам Дэнта. Оливеру даже не пришлось вести их в Зэлд.
— Я отлично представляю город и его местоположение, — пояснил он. — А в Зал я пошел, чтобы никто не помешал. Да и надежнее для перехода на ту станцию, у железной дороги.
Ил шел чуть позади, держался за камень и постоянно что-то бормотал. Он так и не повеселел с того момента, как пожал инсиву руку, несмотря на воистину поразительную отходчивость, и с каждой минутой становился только беспокойнее.
Эрика чуть сбавила шаг, поравнялась с другом и положила руку ему на плечо.
— Что-то случилось?
— Дейр не отвечает, — нахмурился тот. — Наверное, решил, что я уже не вернусь, и забил поток ненужными сообщениями. И Йенц тоже молчит…
Сердце противно екнуло.
— Йенц тебе не ответит, — тихо вздохнула Белуха.
— Почему?
— Он погиб…
— Вот как? Жаль, — коротко ответил Ил и снова замолчал.
Наверное, к такой реакции на чужую смерть можно привыкнуть. Но Эри подумала немного и все же добавила:
— Его камень разбился.
Оливер замер в двух шагах от них и обернулся. Лицо Ила вытянулось и мертвенно побледнело.
— Разбился? — дрожащими губами шепнул каннор.
Эрика утвердительно кивнула.
— Ужас… Соболезную, — выдавил из себя Оливер, потоптался на месте и неуверенно зашагал дальше.
Подселенец тоже сдвинулся с места, но глядел перед собой пустыми глазами. Эри и не знала, что разбитый камень может настолько их потрясти. Как же отреагировали инсивы, когда Сондра убила главного опенула? Наверняка чуть с ума от ужаса не сошли.
— Потерять камень настолько плохо? — уточнила она.
— Куда хуже, чем просто умереть, — покачал головой Ил и снова взялся за ожерелье. — Все равно, что изорвать душу на мелкие кусочки. Поговаривают, мучения продолжаются даже после смерти.
— Вечные страдания, — подтвердил Оливер и куда-то свернул.
Только сейчас Эрика поняла, что идет неизвестно куда. Они вышли из какой-то подворотни, а затем просто двигались за Оли. Но тот даже объяснить не удосужился, зачем им вообще куда-либо идти, да еще и так быстро. Словно ребята ужасно опаздывали.
Вокруг мелькали незнакомые дома, подвывали дворовые собаки. Белухе и утром Дэнт казался противным, а сейчас ей и вовсе захотелось сбежать как можно дальше. Ила же окружающий пейзаж не интересовал вовсе — он все так же безуспешно вызывал Дейра.
— Оливер, — окликнула инсива девушка и чуть ускорила шаг. — Куда мы так спешим?
— Для начала, в больницу, — пояснил Оливер.
— Зачем еще? — подал голос Ил.
Вся троица остановилась посреди улицы. В этом районе, похоже, праздник не шел — тротуар оказался совершенно пуст. От могильной тишины у Эрики мурашки по спине побежали. А от слов Ила душа и вовсе заледенела.
— Поговорить с Джулией Слет, так? — уточнил подселенец. — По поводу будущего налета инсивов на дом Сондры Керш.
— Откуда ты знаешь? — поднял брови Оливер.
— Я уже встречался с ней. Мы с Йенцем случайно оказались в ее палате.
— Когда успели?
— Когда тело искали. Мы же не знали, что ты его утащил.
— Уж лучше я, чем Анель или Керал, — пожал плечами Оливер. — Но сейчас не о том. Джулия ведь в сознании, да? Что она рассказала?
Ил огляделся. Поманил ребят рукой и присел на крыльцо закрытого универмага. Оливер и Эрика послушно заняли холодные ступеньки и все обратились в слух.
***
— И здесь нет, — проворчал Ил и захлопнул дверь. Пациенты даже не проснулись — все без сознания.
«Мне кажется, — вздохнул в голове Йенц, — Что тела тут вообще нет. И старуха нас обманула. Да еще инсивы след взяли. Догонят, черти, задом чую».
— Выражения подбирай, — нахмурился парень и неслышно шмыгнул в комнату для персонала.
Мимо, бубня под нос, прошагал врач. Ил проводил его взглядом и, стоило опасности скрыться за поворотом, вышел в коридор.
— Не будут за нами инсивы следить, сдались мы им, — одними губами шепнул подселенец и двинулся к ближайшей палате. — У них хлопот по горло. Керал ранен, и…. Кстати, что они делали такой оравой возле антикварного магазинчика?
«Судя по всему, убивали кого-то», — простодушно заявил Йенц.
— Но зачем? Если там и работал кто-то из ляров, вряд ли они бы сунулись туда сразу толпой. А значит, недивинец.
«Или проминат».
— Не болтай ерунды. Проминаты на Недивины не суются, — мотнул головой Ил и закрыл еще одну дверь. Пусто.
«Вот вечно ты так. Проминаты на Недивины не суются, инсивы толпой не нападают, канноры не влюбляются. А у самого-то рыльце в пушку. Ишь, как сердечко заколотилось, мое между прочим. Неужели принцесска положила на кого-то глаз?»
Подселенец с силой хлопнул дверью. Гулкий хлопок прокатился по пустому коридору. Парень замер. Кажется, никто не услышал.
— Не выводи меня из себя, — предупредил Ил. — Нравится и нравится, что тут такого? Я же не дергаю ее за косички, как ты Марго. Она тебя, к слову, на дух не переносит.
«Сразу видно, что ты совершенно не разбираешься в девушках. Вот увидишь, когда я расскажу о своей симпатии, она бросится мне на шею с поросячьим визгом. А потом мы поженимся и заведем троих детей: двух мальчиков и одну девочку. Сыновей мы назовем Леоном и Робертом, а дочку — Иливинг!»
— Только попробуй, — грозно рыкнул подселенец, заглядывая в очередную комнату. — И когда же ты решил ей признаться? Когда вам обоим по полусотне стукнет?
«Не угадал. Вот вернемся домой, и я сразу ей все расскажу. И она кинется, и мы поженимся…»
Но бормотание Йенца перебил тихий-тихий хрип, словно кто-то выпустил воздух из шины:
— Каннор!..
Ил замер. Вцепился в ручку прикрытой двери и едва шепнул себе под нос:
— Ты это слышал?
«Угу», — так же взволнованно ответил лекарь.
— Каннор, — снова позвал голос.
Парень обернулся. На больничной койке, окруженная белоснежными ослепительными простынями, лежала женщина с такой же белоснежной кожей и сверлила ребят блестящими глазами. На вид ей было не меньше пятидесяти, но болезнь явно набросила пару десятков лет. Лицо от морщин стало мудрым и суровым, только потрескавшиеся губы пытались растянуться в улыбку.