Разве рискнул бы я сегодня повести вас в горы, стать вашим проводником, если бы мне, старому жителю побережья, не были известны все тропки и скалы родных фиордов? Дайте мне руку, господин музыкант! Вот так. Ставьте ногу на этот камень, хватайтесь вон за ту сосновую ветку. Еще, еще одно усилие! Ну вот мы и в пещере. Здесь нас уже не тронет никакой ветер. Сейчас я разведу костер — помогите мне собрать сухого вереска и сосновых шишек. Садитесь сюда поближе. Видите, как стало светло, тепло и уютно? Костер разгорается, и наши тени пляшут по стенам пещеры, как сказочные тролли, обитатели диких лесов и высоких скал. Пусть себе снаружи воет буря, нам никто не помешает спокойно продолжать беседу. Я обещал рассказать о Ледяной Деве? Да, да, я расскажу вам эту историю, вот только дайте мне раскурить мою упрямую трубку.
Ну вот, слушайте! Это случилось в далекие-далекие времена вот в этих самых местах, на старой норвежской земле.
Вон там, глубоко внизу, на самой дальней извилине Тронхеймфиорда, стояла когда-то маленькая, покосившаяся от старости избушка. Жила в ней старуха Озе. За долгую свою жизнь потеряла она всех своих близких — мужа, детей, и остался у нее только младший сын, девятнадцатилетний Эйнар. Парень он был крепкий, голубоглазый, со светлыми волосами, и в деревне считался работником не из последних. Но была у него в характере одна странность — работает над чем-нибудь, плетет сети или налаживает пилу, и вдруг задумается бог весть о чем и уже больше ничего не замечает вокруг. Смотрит куда-то невидящими глазами, а на губах мечтательная улыбка…
— Что с тобой? — спросит его мать.
— Да ничего, матушка, — встряхнется Эйнар. — Это я так, задумался немного. Вот видишь то облако?
— Ну, вижу. Облако как облако.
— Нет, матушка, это не простое облако. Смотри, оно всё как тонконогий серебряный олень с большими ветвистыми рогами. И несется этот олень высоко над землей, видит под собою всю нашу страну — ее леса, озера, дикие фиорды. Как бы я хотел лететь вместе с ним, там, высоко-высоко…
А то пойдет Эйнар в лес на охоту — и нет его день, два. Наконец возвращается усталый, голодный, исхудавший, а глаза горят, словно звезды.
— Где ты был, Эйнар?
— Далеко, матушка, далеко. Отсюда не видно. Шел я по лосиным и медвежьим тропам и добрался до удивительного озера. Там на самом дне колышется хрустальный дворец, а из окон его выплывают серебряные рыбы и стоят недвижно, шевеля лазурными плавниками. И у каждой на голове золотая корона. Это дочери Озерного царя. А сам царь, огромный и сизый, лежит, зарывшись в тине, и шевелит длинными усами. Звал он меня к себе жить, обещал горы камней самоцветных, но мне стало жалко тебя, матушка, страшно черных глубин, и я бежал без оглядки от этого озера по лесным чащам и болотам.
— Какой ты выдумщик, Эйнар! — скажет ему старая Озе. — И ничего этого не было. Всё это ты сочинил, чтобы меня позабавить.
А он только усмехнется в ответ.
Вот однажды — дело было глубокой зимою — сидели мать с сыном в своей избушке у печки, прислушивались к потрескиванию сосновых поленьев. Старая Озе была занята пряжей, а Эйнар строгал новое топорище и не спускал глаз с тлеющих угольков. Оба молчали. А вьюга выла снаружи на разные голоса, поднимая до неба снежную пыль, и казалось, что она просит, умоляет пустить ее в дом, и рыдает, и плачет от бессильной досады у запертых ворот.
— Матушка, — поднял вдруг голову Эйнар. — А ты знаешь, кто там плачет и стонет за окном? Это не вьюга. Это Ледяная Дева. Вот видишь, как развевается ее серебряное легкое платье, как машет она широким рукавом, как стелется она по самой земле. Смотри, вот прильнула к нашему окошку. Смотрит на меня не отрываясь. У нее глаза как синий лед. Мне страшно… Чего ей нужно от меня? Зачем она здесь?..
— Что ты, Эйнар! Про Ледяную Деву рассказывают только в сказках. Это ветер с моря ворвался в наши фиорды, это он крутит снег на лесных полянах, ищет себе пристанище на обнаженных скалах.
Но Эйнар ничего не сказал в ответ и только глубже ушел в свои думы.
Задумалась и старая Озе. Тревога сжимала ее сердце. Как сделать, чтобы Эйнар спустился из своих заоблачных мечтаний на землю, стал простым и веселым парнем, как и все его однолетки? А то он неделями и слова не скажет, и на деревенские вечеринки ходить не любит, и песен не поет никогда. Соседи давали ей добрые советы: надо женить сына, пусть обзаведется он своей избушкой, живет в ней с выбранной по сердцу женою, работает на своем поле, растит детей. И тогда придет к нему простое человеческое счастье.