То, что история, прервавшая спокойное течение жизни Божены и вообще переменившая многое в жизни двух сестер, достойна феерического завершения, или разрешения, или продолжения — Фаустина и сама не знала точно, что из этого может выйти, — не вызывало сомнения. Но как все это осуществить? Как собрать на карнавале четверых, трое из которых ничего не должны подозревать, и устроить авантюрное представление, путаницу в масках?..
Фаустина, искушенный завсегдатай карнавалов, раньше подрабатывала в мастерской, снабжавшей масками и актеров, и просто желающих повеселиться на празднике вседозволенности. С тех пор она тратила свое свободное время на подготовку к очередному карнавалу, вырезая деревянные маски и придумывая к ним костюмы. К тому же она в совершенстве владела языком карнавальных интриг и теперь раскручивала перед Боженой клубочки сцен и сюжетов, предлагая ей на время стать одной из карнавальных масок.
И они придумали.
Скоро Рождество. Два билета на венецианский карнавал — отличный подарок для Николы. Божена не сомневалась — с ней приедет Иржи. А еще один билет Никола получит для того, чтобы вручить его Томашу от имени Божены — в качестве рождественского сюрприза, без комментариев. Томаш приедет — Божена была в этом абсолютно уверена. Приедет уже потому, что, с двух сторон оставленный, не выносящий одиночества, он будет пытаться притянуть к себе ту из двух женщин, которая первой потянется к нему.
А если эти женщины вдруг окажутся на одно лицо — в суете карнавала так легко ошибиться! — с какой из них быть искренним, а с которой лукавить? И как принимать карнавальное оскорбление — вызвать на дуэль или лишь посмеяться?
Божена чувствовала себя паучихой, плетущей нежную, но очень липкую сеть из плоти своей судьбы.
У нее вообще было настойчивое желание многое расставить наконец по местам. Она была утомлена мудростью и сдержанностью своих недавних поступков и теперь, на расстоянии, сердилась на себя. А за что — не решилась бы признаться и себе самой.
Все они будто заплутали в своей и чужой жизни в последнее время — переиграли, перемолчали, переискусничали. Любовь к сестре, приперченная счетами с Томашем, и вдруг — боль от разрыва с мужем и недовольство Николой, молодость которой казалась ей в эти минуты уж слишком эгоистичной… Держать в себе это и дальше было нельзя.
И Божена решила поговорить с Томашем на языке карнавала, взбудоражить Иржи, вообще, насколько она его знала, склонного к подобным проделкам. И наконец подарить Николе ощущение свободы и просторности чувства, называемого любовью, а себя освободить от связи с Томашем окончательно.
А Фаустина предвкушала настоящий карнавал — полный страсти, разоблачений, бурного веселья… Карнавал, срывающий маски с обманчивой действительности, оголяющий нервы ленивой, заевшейся жизни, — чего же еще можно желать?
И вскоре в мастерской запахло свежей древесиной. Фаустина взялась вырезать две одинаковые птицеголовые маски. Кому они достанутся, Божена еще точно не знала, но в голове ее уже шевелились некоторые идеи.
Глава 13
Когда спектакль закончился и заслуженные аплодисменты отшумели, Никола не сразу встала со своего места. Она сидела почти у самой сцены, и ей хотелось верить, что Иржи заметил ее. Но время шло, зал уже совсем опустел, и она не могла больше оставаться здесь.
Никола чувствовала себя ужасно одинокой. Дом, из которого она вышла несколько часов назад, был ей теперь невыносим. Ей и в голову не приходило вернуться туда. Но и ее дом был пугающе пуст, она не хотела возвращаться в его тишину и заброшенность. Там все было пропитано грезами о Томаше, и это было сейчас особенно неприятно.
Покидая театр, Никола вдруг увидела чье‑то мрачное лицо, глядевшее на нее из стеклянной двери. Она обернулась — никого, и снова встретилась глазами со своим отражением.
Был холодный ветреный вечер. Город уже успел погрузиться в тишину, и было слышно, как хлопают ставни, не закрытые на ночь. Надо было на что‑то решиться, хотя бы выбрать, в какую сторону идти. Но Никола стояла у театра, спиной к уже не освещенной афише, и не двигалась с места.
Вдруг послышались оживленные голоса, они приближались, и вскоре Никола увидела выходящих из подъезда танцоров.