Там Божена поднялась по старой скрипучей лестнице и, осторожно ступая, вошла в будуар.
Бабушка еще не знала об их приходе. Божена частенько забегала навестить ее. А по воскресеньям они обычно встречались здесь все вместе: две ее внучки — Божена и Никола — и Томаш. Но сегодня, когда Божена с Томашем позвонили у калитки, отворившая им горничная сказала, что панна Сабина еще не проснулась. Никола — «меньшенькая», как всегда называли ее в семье, — тоже задерживалась, и Божена предложила Томашу посидеть в саду, но он, сказав, что по утрам уже слишком холодно, пошел в дом.
Божена, стараясь не шуметь — спальня бабушки была рядом с будуаром, — поставила георгины в большой глиняный кувшин на полу, с улыбкой подумав: «Первым, что она почувствует, проснувшись, будет свежесть ее любимых цветов», — и так же неслышно вышла на лестницу и спустилась вниз.
Привыкнув уже ступать неслышно, она вошла в гостиную.
Томаш сидел к ней спиной, удобно устроившись в кресле‑качалке, и листал их семейный альбом. Божена подошла и заглянула через его плечо.
Он не заметил, как она подошла. Альбом был открыт на странице с двумя фотографиями. Эти фотографии были почти одинаковыми: вверху та, где они с Томашем, стоя у фонтана в Королевском саду, смотрят друг на друга; на нижней место Божены занимает Никола, а в остальном — все так же.
Сначала Божене показалось, что Томаш дремлет: слишком уж неподвижно он сидел. Но потом она поняла, что его глаза смотрят, не отрываясь, на одну из фотографий — нижнюю. Снимки были сделаны в разные годы, и Божена на фотографии была в том же возрасте, что и Никола сейчас, — на этой странице им обеим по семнадцать.
Когда Божене было семнадцать, ей казалось, что она и Томаш так навсегда и останутся хорошими друзьями, но спустя почти семь лет, уже после свадьбы, Томаш признался ей: она и тогда была для него больше, чем другом.
Божене было уже непривычно видеть себя такой юной. А как повзрослела за последний год Никола! Но посадка головы юной балерины, на днях дебютировавшей на сцене Большого зала Консерватории с сольным танцем Кармен, осталась той же: гордой, сосредоточенной…
Божена чуть слышно вздохнула. Томаш, вздрогнув, захлопнул альбом, будто пряча что‑то, не предназначенное для ее глаз, и резко повернул голову:
— Это ты?! Ну, напугала.
Он встал и быстро поставил альбом на полку. Став обычным, внешне уверенным в себе Томашем, он чуть приподнял Божену, усадил ее в кресло‑качалку, а сам склонился над ней, упираясь руками в подлокотники и чуть покачиваясь вместе с креслом.
— Бабушка спит. И Никола, наверное, тоже… — задумчиво сказала Божена и зажмурила глаза, представляя, что это дед Америго качает ее в кресле: раньше оно стояло в его кабинете, в который он никого из домашних, кроме любимицы‑внучки, не допускал. И она отвечала ему взаимностью: даже выучилась невзначай лопотать по‑итальянски, а потом научилась и читать, листая один из немногих старинных томов, привезенных Америго из Венеции.
Почему дед уехал оттуда? Божена помнила семейное предание, в детстве иногда заменявшее ей вечернюю сказку, но ничего, кроме таинственности, оно к истории бегства деда не прибавляло… А то, что он не просто уехал, а именно сбежал из Италии, она знала точно. Он сам однажды сказал ей об этом…
— Опять ты витаешь где‑то. Даже звонка не слышишь!
На этот раз вздрогнула Божена. Томаш поднял телефонную трубку:
— Да, мы уже давно здесь… Почему?.. Да, хорошо. Божена поняла, что звонит Никола. Но только она протянула руку, чтобы взять у Томаша трубку, как тот положил ее на рычаг.
— Никола?
— Да, у нее какая‑то дополнительная репетиция сегодня. Она в Консерватории.
— Опять допоздна?
— Говорит, что часов до восьми.
— Бедная, она, наверное, совсем устала. Надо бы ее встретить после занятий. Давай вечером вместе прогуляемся?
Томаш ответил без энтузиазма:
— Я мог бы встретить ее по пути из мастерской, но если ты хочешь…
— А ты что, сегодня опять собираешься в мастерскую?
Томаш утвердительно кивнул. Положив трубку, он так и остался стоять у телефона.
— Ну что же, тогда проведем время вместе. — Божена встала с кресла и, подойдя к Томашу, коснулась губами его щеки. — У меня тоже найдется чем заняться в мастерской. А вечером встретим Колочку. Может быть, она переночует у нас…
Тем временем проснулась бабушка и, осторожно двигаясь по слегка расшатавшейся со временем, но достаточно широкой лестнице, спустилась вниз. Горничная, прозевавшая ее пробуждение, устремилась, причитая, к ней навстречу, но Божена уже поддерживала улыбающуюся старушку под руку, ведя ее в сторону гостиной.