К счастью, шоссе в этот час было совершенно пустым, и они благополучно добрались до города. Карл уговорил Франту оставить машину прямо на обочине — чтобы хозяева быстро смогли найти ее. Он надеялся, что это избавит его и Франту от дальнейших преследований. Жизнь, полная приключений, уже осточертела ему — Карлу хотелось покоя.
Увидев подходящий к остановке трамвай, они пересели в него, и Франта предложила:
— Поехали ко мне. Они не знают, где я живу.
— А может, к нам? Мама будет рада. Я уже давно хочу вас познакомить.
Усталость, накопившаяся за последние сутки, дала о себе знать: Карла переполняла глупейшая эйфория. Но Франта была в полном порядке.
— Нет уж, сначала ко мне.
Кондуктор с интересом покосился на единственных в это раннее новогоднее утро пассажиров.
— С Новым годом! — выкрикнул он со своего места.
— Да, сегодня первый день нового года, и я выполнил свое обещание — вернулся в срок! — прошептал Карл на ухо Франте, пытаясь ее приобнять.
— Действительно! Кто бы мог подумать… А как здорово ты подсунул им эту пустышку!
Карл непонимающе посмотрел на Франту. Та, поймав его взгляд, тут же отстранилась, но, еще на что‑то надеясь, спросила с улыбкой:
— Что ты насыпал в шкатулку? Наверное, разобрал мамину люстру?.. — Она немного помолчала, мечтательно закатив глаза. — Ладно, поедем к тебе. Хочется поскорее посмотреть па мой новогодний подарок! — добавила она шепотом.
— Твой новогодний подарок у меня с собой! — И Карл, открыв портмоне, достал оттуда колечко, которое при свете фонарика выбирал в шкатулке на темной дороге, видимо тогда и потеряв ключ. — Вот. Почти обручальное. — Он торжественно протянул кольцо Франте.
— Прелесть! А где остальное?
И Карл понял, что сейчас, когда Франта узнает правду, случится что‑то страшное… Поэтому он молчал.
— Ты что, отдал им настоящий клад? — тихо спросила она. — Да?!
— Но, Франта, теперь‑то, когда все уже позади?.. Главное, что с тобой ничего не случилось… — забормотал он.
Звонкая пощечина шлепнулась Карлу на лицо, а Франта побежала к выходу. Трамвай как раз подходил к остановке…
— Скорей! — закричала Франта. — Мы еще можем обменять их машину на наш клад!
Карл выскочил из трамвая вслед за ней, и они побежали к тому месту, где оставили «ягуар»… Но машины там уже не было.
В общем‑то, эта история закончилась хорошо. Франта избавилась от опасности, а Карл благополучно расстался со своими иллюзиями, чем очень порадовал свою маму…
Только Божена, через несколько дней узнав о том, что ее старинная шкатулка, в которой она обычно хранила нитки, наполненная старыми пробами ее изделий с цветными стеклышками и фальшивыми стразами вместо настоящих камней досталась каким‑то неведомым ей приятелям бывшей подружки Карла, устало вздохнула и впервые поймала себя на ощущении абсурдности жизни.
Глава 17
Луиджи не пытался встретиться с Боженой раньше, чем она сама этого захочет. Получив приглашение, он обрадовался и удивился: «Неужели моя Божена успела так быстро управиться?»
С тех пор как он подслушал разговор Божены со священником и узнал о ее чувствах к нему и связанных с ними страхах, он мысленно называл ее только так: моя Божена. Луиджи знал, что они будут вместе, но сначала он должен помочь ей избавиться от страхов. И теперь, всем сердцем ощущая романтическую глубину любимой, он знал, как он сделает.
Не хватало единственного — денег, для того чтобы выкупить перстень. Ведь только полностью заплатив за работу, он мог пригласить Божену к себе домой для решающего объяснения.
Северный ветер выдувал из Венеции беззаботных туристов с такой легкостью, словно это были пестрые бабочки. Лавочки и даже магазины закрывались в ожидании очередного зимнего карнавала. Город, продолжая жить своей малозаметной для постороннего взгляда внутренней жизнью, внешне словно впадал в спячку.
Луиджи, подрабатывая во время туристического межсезонья на местном телевидении в качестве то дежурного оператора, то автора репортажей, в последние дни занимался тем, что, бродя по городу, пытался зацепить своим искушенным глазом профессионала что‑нибудь любопытное, свеженькое. Что ни говори, а, заказывая Божене перстень, он меньше всего думал о том, что его когда‑то придется выкупать. И вот это время наступало. Тоска по Божене (они не виделись уже почти полмесяца) смешивалась в душе Луиджи с гнетущим чувством своей неспособности выложить немалую сумму за то, что, по большому счету, вообще не имело в его воображении цены, так как уже заняло в его жизни совершенно особое место… И поэтому он с большим опозданием осознал, что бриллиантовая лилия, несколько крупнее той, которую он подолгу разглядывал теперь каждый вечер, прежде чем уснуть, прячет в своих лепестках не только его будущее безмерное счастье, но и реальную стоимость драгоценных металлов и камней.