После столь странного заявления у Луиджи мелькнула сумасшедшая мысль: а не пригласить ли ему Божену, которая жила так близко отсюда и, наверное, сейчас была дома. Но через мгновение он отказался от своей идеи — время для объяснения с Боженой еще не пришло…
Но Луиджи был весьма заинтригован этим странным местом, о котором он, справедливо считавший себя знатоком Венеции, никогда не слышал. И, простояв в раздумье несколько минут, он внезапно решился и побежал по набережной — в поисках какой‑нибудь путаны, которая своим присутствием открыла бы ему вход в «Феллини».
Искать пришлось недолго. Словно специально для него, из первой же подворотни вышла сочная венецианка, в ленивой полудреме коротающая светлую часть суток в ожидании вечернего заработка. И Луиджи, быстро с ней сговорившись, фривольно обнял ее за талию и вошел в ресторан. Поднявшись по невысокой лестнице в сопровождении метрдотеля, тоже одетого как‑то необычно, в большой, но мрачно выглядевший зал, он обнаружил, что здесь, в этом зале, неприятно яркий свет прицельных ламп направлен прямо в глаза посетителям, а вместо отдельных столиков стоят сколоченные из грубо обработанных досок длинные столы с такими же скамейками вдоль них. Луиджи в некотором замешательстве остановился на жестяном полу посередине зала.
Но его спутница, похоже, уже расправила в привычной для нее обстановке свои яркие крылья. Она не желала стоять посреди зала и тянула Луиджи к ближайшим свободным местам — подошедший к ним официант настойчиво требовал того же. Луиджи повернулся к нему и застыл в удивлении: официант был одет в форму тюремного надзирателя. А другой, суетившийся поблизости, был в полосатой куртке и плоской шапочке заключенного.
И в это время музыканты, прикованные к своим местам массивными цепями и отделенные от посетителей высокой решеткой, заиграли что‑то надрывно‑плаксивое — особенно старался небритый бандонеонист, выделывая на своем тягучем инструменте такие пассажи, что цепи на его ногах гулко забренчали в такт.
Красотка, приведенная Луиджи, при первых же звуках музыки вцепилась в его шею и, едва не повиснув на нем, повлекла его танцевать. На них, все еще стоявших посреди зала, представляющего собой тюремную трапезную, и так уже со всех сторон устремились взгляды посетителей, и Луиджи, уже успевший справиться со своим изумлением, послушно обхватил свою спутницу за выписывающие круги бедра и взялся вытанцовывать что‑то вместе с нею на жестяном полу, щелкая каблуками. Похоже, у них получалось неплохо: когда музыканты наконец угомонились, экстравагантная публика долго не хотела отпускать их, громко бисируя.
Воодушевленная своим успехом, путана оставила Луиджи и, подойдя к решетке, что‑то шепнула гитаристу. Тот, естественным образом полагая, что за даму расплатится ее кавалер, стал наигрывать мелодию какого‑то жестокого романса, а раскрасневшаяся красотка, страстно поигрывая пышными бедрами, внезапно запела низким и хриплым, но не лишенным своеобразного обаяния голосом. Так она, должно быть, хотела окончательно убедить своего клиента в том, что он выбрал ее не зря…
Когда красотка закончила романс, прижав руки к пышной груди, обтянутой черным шелком, сидящие на длинных лавках посетители щедро наградили ее аплодисментами, и она, опять пошептавшись с гитаристом, приготовилась петь снова.
А Луиджи, жалея лишь о том, что у него нет с собой камеры, присел на край длинной скамейки и принялся торопливо вызванивать студию. Стараясь перекричать всхлипывание под гитару своей неподражаемой спутницы, он вызвал в ресторан съемочную группу, а сам направился в «каземат» администрации, чтобы получить разрешение на съемку.
И спустя четверть часа он уже привычно прижимал к плечу профессиональную видеокамеру, а еще через пару часов вся телевизионная братия, поработав на славу, шумно пировала, поглощая из деревянных плошек одно изысканное блюдо за другим: scampi brochetto — сочные рачки, которые с шипеньем жарились на вертеле в жаровне, установленной прямо на их столе, груду вскрытых сырых моллюсков, ароматная мякоть которых легко соскабливалась со стенок раковин специальными кривыми ножами, отдающую дымком проперченную свинину и многое другое, чем, в благодарность за неожиданную и отлично снятую рекламу, угощал их управляющий недавно открывшегося ресторана «Феллини», уже успевший просмотреть отснятое по муниципальному каналу.