Дни покатились, как апельсины по желобу соковыжималки в отельном ресторане: яркие, солнечные и беззаботные. Это были последние годы до сплошной мобильной телефонии. Конечно, можно было купить карту и позвонить, хоть с пляжа. Но это стоило ощутимых денег, а тогда, как, впрочем, и сейчас, все считали деньги. Зато отпуск действительно был отпуском. Голова отключалась от работы и, кажется, даже начинала гулко звенеть. Перезагрузка.
Очень нравилось выйти по яхтенному пирсу подальше от берега и смотреть на красивых разноцветных рыбок кислотных расцветок. Я высматривала жёлтую с фиолетовым флагом на боку и, отметившись, шла выбирать мороженое. Мила тем временем фрапировала пляжный обслуживающий персонал загоранием топлес. Он, персонал, начинал искать заделье поближе к её бюсту, бросая на него остановившиеся взоры. В ресторане официанты бросались услужить Миле, простодушно заглядывая в необъятное декольте и фамильярно поздравляли довольного Олега с прекрасным выбором.
Галочка моя, вполне свободных взглядов, тем не менее, фыркала, считая такое поведение моветоном. С ней трудно было не согласиться, ведь мы находились в мусульманской стране, и пусть на территории отеля особые правила, но… всё перевешивало простодушное желание продемонстрировать недавно обретённые формы.
От избытка хорошего настроения и жизненных сил, вспомнив занятия гимнастикой, я как-то присоединилась к небольшой группе перед бассейном и с энтузиазмом позанималась танцевальной аэробикой. Тут же получила липкое приглашение прокатиться на яхте от увешанного золотом араба. На территории отеля всё прилично и безопасно, но всё-таки лучше с Милой. Тем более, она во многих отношениях оказалась вполне компанейской. Охотно откликалась на все наши предложения и таскала за собой Олега, который (дополнительный бонус) прилично знал английский. Это помогало в общении с местным населением, помнящим времена, когда Египет был английской колонией.
Выбранные экскурсии прошли напряжённо и интересно. Почему интересно, – понятно, а напряжённо, – потому что физически было тяжко. В Каир нас загрузили в три часа ночи, потом час собирались в колонну, наконец выехали, и весь автобус тут же заснул, а я, так как никогда не умела спать сидя, сидела у окна и смотрела сначала в предрассветных сумерках на возглавляющие и замыкающие нашу колонну из шести автобусов БТРы. Когда стало светать, на изгибах дороги стало хорошо видно стволы пушек. Стало ещё светлее и обнаружилось, что мы едем вблизи моря. С одной стороны – песчаные барханы, с другой – плоский и бесконечный жёлто-песчаный берег Красного моря. Наша колонна, как нелепая гусеница проползала по краю времени. А потом пришёл восход солнца – обыденный и свирепо волшебный и такой.., что, кажется, умирать буду, а перед глазами будет стоять огромный слепящий диск выплывающего из воды солнца, меняющий цвет моря и неба, только-что блёкло серых на победительно синий. Я смотрела во все глаза: море, солнце, песок – и так многие тысячелетия и доменя и после – и чувствовала себя меньше песчинки этого прекрасного и грозного мира. Думала: как это предсказуемо – молиться солнцу.
Весь автобус увлечённо спал.
Просыпаться стали уже к восьми утра, когда подъезжали к Каиру. Дальше всё было по программе, но вернулись мы опять ночью и весь следующий день приходили в себя. Луксор был к нам ближе, поэтому обошлось всё без ночных побудок, но опять с БТРами.
Всё проходит, прошёл и наш отпуск. Мы с Галкой заскучали и засобирались домой. Пришло время купить своим домашним какие-то подарки, и мы вчетвером собрались и поехали в ближайший городок. Покупать особо ничего не получалось – ничего не нравилось. Ходили мы, предводительствуемые Олегом, смеялись, что он ходит, как мусульманин с гаремом. Хотя наш расчёт оказался верен, торговцы говорили с ним, нам только показывали, за руки не хватали, каждый к своему прилавку не тащил. Лениво шли по пустынным рядам: продавцы, продавцы и редкие туристы. Неожиданно моё внимание привлёк большой и нарядный для того местечка магазин, в котором продавались очевидно недешёвые инкрустированные шкатулки. Мы зашли и я поняла, что это именно то, что я хочу увезти из Египта. Пусть это будет мне подарок ко дню рождения. Шкатулки были разные: большие, как ларцы, и маленькие – с ладошку. Просматривалась закономерность: чем больше размер, тем тоньше работа. Рисунки были самые разные: от абстрактных и орнаментальных до сюжетных. Последние были самыми интересными. Выбрать было непросто – глаза разбегались. Олег, которого я призвала на помощь, сказал мне, чтобы я выбрала и показала ему, а уже торговаться будет он сам, и чтобы я стояла и не вмешивалась. Продавец, пожилой мужчина, даже старик, с покрытой годовой в какой-то бесформленной хламиде, суетясь, стал показывать мне товар, что–то рассказывал и поглаживал тёплое нагретое дерево, коричневыми, как и шкатулки, руками. Доставал новые, демонстрировал бархатную внутренность, наличие отделений. Ему помогал хорошенький мальчик лет восьми – я подумала, что это его внук. Наконец, я выбрала большой ларец, весь в картинах египетского эпоса: на крышке – бог в колеснице, по бокам – крестьяне занимаются земледелием и ремёслами. Инкрустации выполнены из кости, камней и металла. Шкатулка явно была дорогая, внутри бордово-бархатная, двухуровневая. Не говоря про материалы, работа там была не маленькая, и старик нарисовал мне на бумаге двести долларов, зачеркнул и снизу написал сто пятьдесят. Олег отодвинул меня, указал мне на дверь, и я присоединилась к Галке и Миле.