Он въехал в деревню, дремавшую в тусклом вечернем свете. Вокруг было безлюдно, и только трехногая дворняжка с энтузиазмом обнюхивала землю. Когда он увидел автомобиль, припаркованный на въезде в дом дона Игнасио, сердце дрогнуло в его груди — по крайней мере кто-то был дома. Если Эстелле понадобится какая-либо помощь, она наверняка обратится к сеньоре Мариане, которую очень любила. Он посмотрел на свое отражение в зеркале, лизнул руку и провел ею по своим жидким волосам, пытаясь придать себе более респектабельный вид. Затем Пабло спрыгнул из кабины грузовика, отряхнул пыль с рубашки и брюк и застегнул все пуговицы на груди, кроме верхних, чтобы был виден серебряный медальон с изображением Девы Марии, который он носил на счастье и для защиты от злых духов, проклинавших его на кладбище. Потом он глубоко вздохнул, вспоминая, что живот следует втянуть, а плечи расправить, и направился к парадной двери.
Прежде чем нажать на звонок, он какое-то время колебался. Высокие акации окружали его, как часовые, а дом был огромным, как крепость. Внезапно он ощутил робость и растерянность оттого, что вообще сюда приехал. Он уже собирался повернуться и уйти, как вдруг услышал голоса, раздававшиеся из дальней части дома. Не могло быть никакой ошибки — он явственно различил смех Эстеллы. У нее был очень необычный смех, похожий на веселое журчание ручья. Пабло любил этот звук больше всего на свете и ощутил, как его горло душит приступ ярости. Он сжал кулаки и стиснул зубы, ощущая себя в роли быка, учуявшего ненавистного тореро, и решительно позвонил.
Смех мгновенно стих, растворившись в быстром перешептывании и легком шуме шагов. Пабло снова нажал на звонок, а затем застыл на месте, сохраняя всю свою энергию для схватки. После долгой паузы дверь открылась и в дверном проеме появился дон Рамон Кампионе.
— Чем я могу вам помочь? — учтиво спросил он. Пабло стал подыскивать подходящие слова, но он никогда не был силен в общении с людьми, поэтому просто отвел руку и затем двинул кулаком прямо в самодовольную физиономию своего гораздо более крупного противника, заставив того отшатнуться внутрь дома и затем упасть на пол, откуда он ошеломленно взирал на Пабло Регу.
— Хийо де пута! — воскликнул Рамон, вытирая рукой окровавленный подбородок и изучая кровь, оставшуюся на ладони. — За что это, черт возьми? — Но он прекрасно понимал, за что.
— Папа! — закричала Эстелла. — Что ты наделал? — в ужасе всхлипнула она, увидев, как Рамон, покачиваясь, с кровью на лице, поднимается на ноги.
— Как ты посмел украсть мою маленькую девочку? — запинаясь, прорычал Пабло, готовясь к повторной атаке.
— Он не украл меня, папа, я пошла с ним добровольно. Разве ты не читал мою записку? — гневно прервала его Эстелла, храбро закрывая собой любовника от отца. — Хватит, папа, — приказала она. — Ты уже достаточно натворил!
— Вы обязаны жениться на ней, сеньор, — Пабло угрожающим жестом указал пальцем на Рамона, который с неприязнью смотрел вниз на взбешенного коротышку.
— Есть небольшая проблема — я уже женат, — дерзко сообщил Рамон.
Лицо Пабло стало пунцовым, а губы задрожали.
— И как же вы намерены поступить? — хрипло произнес он, скептически качая головой и едва сдерживаясь.
— Папа, прошу тебя, зайди в дом, и мы спокойно все обсудим, — сказала Эстелла, взяв отца за руку и заходя с ним в дом. Рамон увидел, что они прошли через холл и гостиную на террасу. Он обратил внимание, что уверенность в себе растет у Эстеллы вместе с ребенком, и этот факт заставил его в очередной раз восхититься своей возлюбленной. Он припомнил застенчивую маленькую девчонку, которую соблазнил, и улыбнулся, несмотря на саднящую боль в челюсти.
Пабло плюхнулся в кресло и смотрел на дочь с усталой покорностью. Эстелла уселась напротив, положив руки на свой большой живот. Рамон прислонился к двери со скрещенными на груди руками. Он предоставил Эстелле инициативу разговора, не испытывая никакого желания вести душеспасительные беседы с престарелым папашей. Рамон вообще полагал, что его любовные отношения с Эстеллой — это их личное дело, которое никого больше не должно касаться.
— Папа, я люблю Рамона. Он — отец моего ребенка, и я хочу быть с ним. Замужество меня не интересует. Рамон купит нам дом в Качагуа и позаботится о нас. Только об этом я и мечтаю, — спокойно сообщила она.
— Твоя бабушка перевернулась бы в гробу, — пробурчал он, глядя на дочь водянистыми глазами.
— Значит, ей придется это сделать, папа, — решительно ответила Эстелла.