— Мы с Рамоном потратили годы, чтобы понять друг друга, пока, наконец, не осознали, что все наши попытки были напрасными.
— Но ведь не поздно попробовать еще раз.
— Не знаю. Похоже, у нас никогда не было настоящего взаимопонимания.
— Быть великим — значит быть непонятым, — процитировал Нуньо. — Ральф Вальдо Эмерсон. Весьма проницательный господин.
— Да, с этим я согласна.
— Он также высказал еще одну очень глубокую мысль, моя дорогая.
— Какую же именно?
Нуньо наклонился и прошептал ей на ухо:
— Мы всегда готовы жить, но никогда не живем.
Эта фраза настолько глубоко запала в душу Элен, что она размышляла над ней на протяжении всего ланча, а затем целый день. По какой-то странной причине она не способна была думать ни о чем другом…
— Феде? — сказал Хэл, занимаясь чисткой зубов над умывальником.
— Да?
— Как ты думаешь, папа собирается остаться?
Федерика повесила мокрое полотенце на батарею.
— Не знаю, — ответила она, не желая озвучивать свои надежды.
— Может, он заберет нас обратно в Вину, — добавил он, сплевывая пасту под струйку воды.
— Не думаю, что он возьмет нас в Вину, Хэл, — осторожно ответила она.
— Почему нет?
— Потому что сейчас мы живем здесь.
— Я бы предпочел жить в Вине, — решительно произнес он.
— Но здесь тебя любят бабушка и дед.
— Я скучаю по Абуэлито. — Он сделал печальное лицо.
— И я тоже, Хэл.
— Дед не носит меня на плечах и не крутит меня вокруг себя, — пожаловался он.
— Я знаю.
— И не катает меня на пони.
— Он очень занят.
— Я хочу вернуться в Вину. Я думаю, что Абуэлито тоже скучает без меня.
— Конечно, так и есть. Я уверена, что они с Абуэлитой скучают без нас, — с тоской произнесла она. — Уже пора в постель, Хэл. Почитать тебе книжку?
— А где мама? — спросил он, шлепая босыми ногами по полу ванной комнаты.
— В доме, где живут Люсьен и Джои.
— Она всегда там сидит.
— Знаю. Ей нравится у Эплби.
— А мне не нравится.
— Нет, нравится.
— Нет, не нравится.
— Но ты постоянно играешь с Джои.
— Мне не нравится Джои.
Федерика вздохнула, предвидя ссору.
— Пойдем. Я прочитаю тебе рассказ, — с показным энтузиазмом воскликнула она, чтобы переключить его внимание.
— Я хочу, чтобы мне читала мама, — настаивал он. — Я не буду спать, пока она не придет.
— А как насчет бабушки?
— Я хочу маму, — захныкал он и упрямо скрестил на груди руки.
— Ладно, — вздохнула она. — Ложись в постель и жди возвращения мамы, она надолго не задержится, — уверенно сказала Федерика, прекрасно зная, что к ее возвращению они оба уже давно будут спать.
Было уже поздно, когда Федерика услышала за окном шуршание колес автомобиля по гравию. На мгновение в спальне мелькнул отблеск света, и она снова погрузилась во тьму, когда выключили двигатель. Она прислушалась к голосам родителей, спешивших поскорее попасть с холода в дом. Они смеялись, но толком ничего расслышать не удалось. Мама давно так радостно не смеялась, значит, возможно, отец не уедет. Федерика села в кровати и напрягла слух, стремясь услышать другие подтверждения своих выводов. Однако их приглушенные голоса не свидетельствовали ни о чем большем, чем дружеские отношения.
— Я действительно сегодня вечером получила удовольствие, — произнесла Элен, поднимаясь по лестнице. Федерика затаилась в темноте, наблюдая за появлением матери сквозь щелку в двери.
— Я тоже, — согласился Рамон, следуя за ней.
Элен остановилась у двери Федерики.
— Я рада, что тебе понравились Эплби, — тихо, чтобы не разбудить детей, сказала она.
— Нуньо — большой оригинал, — хохотнул он. — И Иниго тоже.
— Ты единственный из всех, кого я знаю, кто понял рассуждения Иниго. Он практически ни с кем не разговаривает и все время сидит, запершись в своем кабинете. Наверное, это просто изводит Ингрид.
— Должен сказать, что я нашел его очаровательным.
— Не представляю, о чем вы могли говорить.
— Обо всем.
— Неужели?
— Он человек образованный и мудрый. Нужно только преодолеть его разочарование в людях.
— Разочарование? — она нахмурилась.
— Он не обладает способностью Нуньо возвышаться над мирской суетой.
— Как Ингрид.
— Точно. Он проводит свое время, размышляя о жизни и сосредотачиваясь только на негативном. Если мы будем достаточно подробно искать, то обнаружим уродство в чем угодно. Фокус состоит в том, чтобы не делать этого.